ENGМарина Бровкина, Новочеркасск
Какие уроки нам надо извлечь из Новочеркасской трагедии 1962 года? (20 лет без СССР)
Идеологическая комиссии ЦК РКРП-РПК предлагает вниманию читателей часть статьи «Расстрел», опубликованной в «Российской газете». Данный материал показался нам особенно показательным, и вот почему. Господа из официального печатного органа правительства РФ, а именно таким статусом обладает «РГ», опубликовали, как им, вероятно, показалось, очередную разоблачающую «ужасы страны Советов» статью. Однако чиновники от журналистики оказались в роли описанной российским классиком «унтерофицерской вдовы», которая сама себя высекла.
Статья «Расстрел» описывает воспоминания участников Новочеркасской трагедии 1962 года, когда выступления рабочих были жестоко подавлены властями. Однако, вот какие мысли приходят на ум классово мыслящему читателю.
Во-первых, то, что недовольство рабочих было вызвано откровенно рыночными реформами, проводимыми тогдашним руководителем страны Никитой Хрущевым. Это и повлекло повышение цен и снижение расценок. Фактически, это были, говоря словами Ленина, «два шага назад», в сторону товарного производства, то есть, в сторону капитализма. При Сталине люди привыкли с радостью встречать ежегодные снижения цен на продукты и промышленные товары, а тут разоблачитель сталинских ужасов одарил народ подорожанием и высокомерно отказался с людьми даже разговаривать. Политической первопричиной этой «новой экономической» политики, можно смело назвать отказ от Диктатуры пролетариата как основополагающего принципа коммунистов, изъятого Хрущевым со товарищи из Программы КПСС.
Во-вторых, столь трагические события явились прямым следствием так называемой «хрущевской оттепели». Оттепель была обьявлена для интеллигентствующей мелкобуржуазной публики за ее плевки в сторону могилы Сталина. А для рабочего класса у Хрущева были припасены совсем другие аргументы. Фактически, материал в «Российской газете» однозначно иллюстрирует: буржуазная «оттепель» Хрущева стала откровенным ущемлением прав и интересов советских рабочих, которое вылилось в открытое противостояние и кровопролитие в Новочеркасске.
Собственно, продолжением новочеркасской трагедии стал еще один расстрел – жестокое подавление защитников уже остатков Советской власти в 1993 году в Москве. Так что рыночники-«шестидесятники» начали с расстрела рабочих в Новочеркасске, а закончили танковыми залпами кумулятивными снарядами по последнему символу отринутой зарвавшимися «хозяевами новой жизни» диктатуры пролетариата – по зданию Верховного Совета РФ. Сегодня все те же «птенцы гнезда Хрущева» - «шестидесятники» – продолжают истребительное насаждение рыночных реалий на российской почве.И у них получается – по числу миллиардеров Москва вышла на первое место в мире.
Кстати, Новочеркасск-1962 является своеобразным вопросом и поклонникам так называемого рыночного социализма по «китайскому образцу», когда капиталистическая система выстраивается под красным знаменем и со стоящими во главе процесса «номинальными коммунистами». Почему рабочим этого госкапитализма КПК отказывает в праве на забастовки даже на частных предприятиях? А именно к этой «мечте Горбачева» зовут нас горе-теоретики из верхушки КПРФ – партии, так же, как Хрущев с Горбачевым, отрицающей диктатуру пролетариата, партии, у которой исчерпан лимит на революции, но продолжающей самозванно именовать себя коммунистической и поклоняющейся культу многоукладной рыночной экономики. Согласитесь, есть над чем подумать…
В Новочеркасске во времена хрущевской оттепели стреляли в рабочих, которые с портретом Ленина шли спросить у власти, почему нет мяса и масла.
Какие уроки нам надо извлечь из этой трагедии сегодня, когда мы вот уже 20 лет живем без СССР?
Кто бы мог тогда, в 1962-м, представить себе, что при советской власти рабочие могут выйти на площадь с протестом?
И тем более в страшном сне не могло присниться, что в них, рабочих, будут стрелять. Но ведь стреляли! И живут сегодня рядом: и те, в кого стреляли, и те, кто стрелял.
Крест на фотографии
Ей было 24 года, и она хлебнула лиха только за то, что попала в объектив людей в штатском, в первый же день бунта начавших собирать обвинительный фотоматериал. Сотрудник городского музея казачества Валентина Водяницкая - живой свидетель, участник и жертва тех событий.
- В кадре оказывались и демонстранты, и случайные прохожие, - рассказывает она. - Чья рука и по какому принципу пометила крестиками лица с тех фотографий, сейчас уже не дознаться. Но именно по этому признаку впоследствии кто-то из "меченых" попал под расстрел, а кто-то на длительные сроки заключения.
На электровозостроительном заводе имени Буденного трудились в то время около 12 тысяч человек. Завод-гигант производил мощное впечатление: гудящие станки, могучие краны, сверкающая сварка.
- Я работала в стальцехе крановщицей. Время тогда было непростое. В стране подскочили цены на продукты, а у нас на заводе это совпало еще и со снижением расценок на все виды работ. По основной массе рабочих хрущевские новшества ударили больно, но меня это мало касалось. Свекровь работала зампредседателя колхоза, и в продуктах мы не нуждались. Так что это была совсем не моя война.
Когда 1 июня по заводскому радио прозвучало объявление о снижении расценок на работы, стальцех залихорадило. Директор завода Курочкин произнес ставшую знаменитой оскорбительную фразу: "Не хватает денег на мясо, жрите пирожки с ливером". Рабочие остановили станки, вышли на улицы, перегородили железнодорожные пути и остановили пассажирский поезд Ростов - Саратов. Но до прямого столкновения в тот день не дошло. А ночью в город пригнали танки.
- 2 июня я как обычно спешила на работу, - говорит Валентина Водяницкая. - И тут случилась жуткая вещь. Я не успела зайти в заводские ворота, как они захлопнулись прямо передо мной. Потом считалось так: кто попал на завод, - те законопослушные, а кто оказался за воротами - бунтари.
Я сына не узнала
Расстрел произошел в полдень. Жара под сорок градусов. Дворцовая площадь окружена танками. В колонне забастовщиков около пяти тысяч человек. К полудню площадь перед администрацией города заполнена людьми, которые требуют, чтобы к ним вышли на разговор, однако никто не появляется. Потеряв терпение, рабочие прорвались внутрь здания, но кабинеты были пусты, их хозяева так не хотели встречаться с людьми, что выпрыгивали из окон.
Первые выстрелы пришлись по кронам деревьев. Пули срезали детей, забравшихся туда, чтобы посмотреть на происходящее. В дело включились снайперы: стреляли с крыш, потом раздались автоматные очереди. Над майданом повис многоголосый на высочайшей ноте крик. На раскаленном асфальте спекалась кровь.
26 человек тогда были убиты наповал, еще 90 ранены. По Новочеркасску ползли слухи, что город собираются затопить или полностью сравнять с землей.
Потом начались аресты и судебные расправы. Семь человек были приговорены к расстрелу, 120 - к различным срокам заключения.
- Меня вызвали якобы на медкомиссию, - вспоминает Водяницкая. - Я взяла с собой трехлетнего сына, даже в мыслях не было, что меня арестуют. У медсанчасти незнакомые люди вырвали из рук ребенка, а меня запихнули в машину. Сын остался на улице, значительно позже я узнала, что он попал в детдом. Мне еще не было страшно, я думала, что разберутся и отпустят. На суде два свидетеля в военной форме утверждали, что женщина, похожая на меня, пыталась нарушить связь, установленную для выступления Анастаса Микояна. Следователи говорили, что будет условный срок, но дали 10 лет.
Пять лет Валентина отсидела в Мариинских лагерях под Кемерово, освободилась по амнистии после смещения Хрущева.
- При встрече сын узнал меня, а я его нет.
Расстрел - финальный акт трагедии, главная причина которой - неумение разговаривать с людьми. Повышение цен вторично
Водяницкая хотела снова пойти на НЭВЗ, но не взяли, с большим трудом устроилась на электродный завод.
- Личная жизнь после этого не очень задалась, я же "зэчка". С такими, как я, в городе боялись общаться. Еще в лагерях мне объяснили, что "особых" могут расстрелять в любой момент. Когда везли с этапа на этап, я всякий раз боялась, что вот сегодня поставят к стенке. Мне до сих пор снятся поезда, станции, тупики. Как были мы меченые, так и остались.
15 лет на один вопрос
Метка на фотографиях спецслужб оказалась и на Николае Степанове, которому тогда было 19 лет.
- Я работал стеклодувом на заводе неподалеку от НЭВЗа, 2 июня пришла к нам депутация оттуда. Сказали: "Закрывай горелку и иди в колонну". Я и пошел. Меня три раза щелкнули на пленку люди из органов, как я "варежкой торгую" в общей колонне. Молодой ведь, все было интересно. Потом меня взяли, держали в карцере трое суток без допросов. Днем пристегивали кровать к стене, камеру наполняли по колено водой, приходилось стоять. На суде я все-таки не сдержался, спросил: "Кто вам дал право применять оружие против мирного населения?". Впаяли 15 лет. Отсидел восемь. Как сложилась моя жизнь после этого? Я работаю сторожем при вузе, получаю пенсию, жилья своего нет. Гораздо интереснее, как все сложилось бы, если бы не было в моей жизни того майдана.
Александра Пекуш, еще одна свидетельница тех дней, 2 июня гуляла в сквере неподалеку от администрации. Она ждала ребенка, и ее в ту пору мало интересовали политические события. Во время стрельбы по колонне Александра была ранена в ногу и в ключицу. Стреляли на поражение. Несколько месяцев пролежала в больнице, стала инвалидом. Ребенка сохранить не удалось. Много лет она была вынуждена молчать, потому что дала подписку, а ее пулевые ранения значились как бытовая травма. Поэтому никаких выплат и пособий не получала.
От текста тех подписок, где люди под страхом расстрела обещают молчать, пробегает холодок по спине.
В Ростовской области проживают семь человек, получивших в тот день ранения, и столько же - отсидевших немалые сроки. Сколько в действительности участников и свидетелей тех событий рядом с нами, не знает никто, потому что многие и сейчас опасаются об этом вспоминать.