Мы помним Кровавый октябрь!

Защита Дома Советов в октябрьские дни 1993 года глазами очевидцев

Да, тот, кто пережил эти дни, не забудет их никогда. Люди, группами и поодиночке, идущие к Дому Советов – мимо высотки на площади Восстания, мимо мусорных контейнеров с надписями «ящик для Ельцина», «ящик для Чубайса» и т.д., вниз по какой-то длинной деревянной лестнице, по жёлтым осенним листьям. Народ, толпящийся на площади Свободы, множество разноцветных знамён. Плакаты – и патетические, и юмористические: «Наш родной любитель водки не набрал бы голосов без якунинской бородки и без боннерских усов». Дым от костров, у которых греются защитники Советской власти…

Мы, коммунисты, не обманывались, мы понимали, что в действительности от Советской власти осталась лишь форма. По существу, она надломилась уже тогда, когда государство из пролетарского стало «общенародным», а окончательно погибла после контрреволюции 1991 года. Собравшиеся у стен белого здания позднебрежневской постройки, торжественно именуемого Домом Советов, защищали, в действительности, лишь идею и символ Советской власти, но и это было немало. Мы прекрасно понимали, что происходящее в те дни не есть «наш последний и решительный». Недаром над обоими враждующими лагерями реяли власовские «триколоры». Это дрались два клана буржуазии: либерально-компрадорский и «национально-ориентированный». По большому счёту, «оба хуже», но власть компрадоров приведёт к гораздо большим страданиям простого народа и к большим разрушениям отечественной экономики. Это надо учитывать. И ещё одно соображение, наверно, главное: народ вышел на улицы. Пусть не большинство, а небольшая его часть. Но раз он вышел, – и с прогрессивной, в целом, целью свергнуть ельцинистов, – значит, коммунисты должны быть вместе с ним.

Встают в памяти знакомые лица: пламенный Борис Гунько, Анатолий Крючков, Виктор Анпилов, Владимир Гусев, Борис Хорев… Этих знают почти все, кто знаком с той эпохой. А кто помнит, например, Екатерину Пинтус? Пожилая ( ей было тогда около 70-ти) маленькая женщина, все холодные осенние ночи осады проводившая на площади перед Домом Советов; она резала хлеб и колбасу и кормила тогдашних ополченцев. Когда кто-то из товарищей звонил по её домашнему телефону (сотовых тогда не было), в трубке раздавался визгливый голос невестки-мещанки: «Откуда я знаю, где её черт по баррикадам носит…». Или Митрофан Колтовской, тогдашний секретарь Гагаринской первички РКРП: рабочий-строитель, бывший офицер-афганец, абсолютно мужественный, абсолютно храбрый, абсолютно бескорыстный. В том сентябре у него был жестокий бронхит, но узнав про указ № 1400 Ельцина, Митя проворчал: «И поболеть не даст, зараза!» - и с высокой температурой отправился воевать. Он дежурил не в здании Дома Советов, а на улице со стороны набережной – больной, на холодном осеннем ветру. Оружия у него не было: дружинникам из РКРП и «Трудовой России» оружие не выдали, хотя в здании оно имелось. Классовая сущность буржуазии сказывалась и здесь: осаждённые «бурнацпаты» (так остроумно сократил редактор газеты «Ленинский путь» из Усолья-Сибирского название «буржуазные национал-патриоты») своих противников -«бурдемов» (сокращение того же автора) боялись меньше, чем пришедшего их защищать народа.

При штурме Дома Советов Колтовской чудом уцелел. Когда 6-го октября он, едва живой от голода и усталости, добрался до квартиры товарищей, он не попросил ни глотка воды, ни куска хлеба. Он попросил карандаш, бумагу и стал рисовать: «Вот здесь – Дом Советов. Вот здесь – наша баррикада. Вот так – между ними – прошла и встала БТРка. А у меня с товарищем одна трофейная милицейская дубинка на двоих. Что было делать? Лезть в драку – пустое самоубийство. Нам пришлось уйти…». Это он оправдывался за то, что остался жив.

Сколько героев тогда, в действительности, погибло? Полторы тысячи? Или пять? Этого мы, наверное, никогда не узнаем. Столб чёрного дыма, чёрная копоть на верхних этажах белого здания навеки останется зловещим символом торжества буржуазии. Но то, что на этот момент оставалось от Советской власти, советские люди не сдали без боя. Так же как мощные выступления левых – прежде всего РКРП, РПК, «Трудовой России» – в течение двух предыдущих лет не дали ельцинской буржуйской клике возможность утверждать, что их контрреволюционный переворот в 1991 году встречен всеобщим «одобрямсом». Голос протеста был явственно слышен, честь коммунистов была спасена.

Чёрный Октябрь 1993-го. Блокада. Оцепление. Застывшие омоновцы с оловянными глазами. Вдохновенные лица товарищей. Макашов, сбрасывающий триколор с балкона ратуши. Грузовики и автобусы с храбрецами, уезжающими штурмовать Останкино. Старушка в сером берете, которой какой-то парень заботливо помог влезть в такой автобус. Букетики из порезанной на кусочки страшной колючей проволоки - «спирали Бруно». Грохот танковых орудий. Чёрный дым над чёрным остовом Белого дома. В нём горели не сдавшиеся. Не вставшие на колени.

Наша скорбь. Наша гордость. Помним.

В. Иванов и В. Коммунарова

ОТ РЕДАКЦИИ:

- Горящий, содрогающийся от разрывов снарядов из танковых орудий Дом Советов навсегда останется символом того кровавого крещения, что устроил российский капитализм трудовому народу нашей страны. Противниками капитализма были советские люди, собравшиеся у буржуазного уже по факту парламента, который глава буржуазной диктатуры Ельцин «отменил». Но собравшиеся были не участниками разборки двух ветвей буржуазной власти по вопросу, как и какими темпами проводить капиталистические «реформы». Они были защитниками Советской власти, Советского Союза и социалистического строя. Именно в таком качестве они поднялись на борьбу. И именно потому они были страшны буржуазному режиму, который набросился на них с такой звериной фашистской ненавистью. Звериная фашистская ненависть, которую сегодня Кремль осуждает в украинских нацистах, впервые была продемонстрирована здесь массовым убийством защитников Дома Советов.

Слава настоящим советским людям, вопреки всем чёрным силам, боровшимся за власть трудового народа до конца! Иногда посев отделяет от всходов немалое время. Но всходы, урожай приносящие, всё равно и непременно пробьются и взойдут. К тому делу, за которое погибли наши товарищи в Чёрном октябре, это относится в абсолютной мере.