Об Организации Варшавского Договора с позиции сего дня

От редакции. Как мы и обещали в нашем анонсе, 13 июля в рамках традиционной "цепочки" в Москве за спиной К. Маркса, члены нашей партии и активисты Трудовой России, ОКП и беспартийные активные граждане участвовали в обсуждении такой страницы истории нашей страны и мировой истории. Как обычно по окончании встречи группа организовано прошла на Красную площадь и возложила цветы к Мавзолею Ленина и бюстам советских военачальников.

Публикуем, хотя были и интересные дополнения и вопросы от участников беседы, только выступление А.Хайфиша:

--- * * * ---

70-летие создания Организации Варшавского договора (ОВД) имело место ещё два месяца назад, 14 мая 2025 года, но, поскольку эту дату всё равно мало кто заметил, не вредно будет напомнить о ней сегодня. Потому что дата это важная, и тот факт, что ей уделили совсем немного внимания (Колпакиди вот только мероприятие организовал), лишний раз подтверждает, что наше движение и мышление переживает кризис.

Почему эта дата важна? Начнём с того, что ОВД была одной из важнейших составляющих, обеспечивавших единство социалистического лагеря. Прежде чем мы обсудим собственно Варшавский договор, я отмечу жизненную для нас важность формирования соцлагеря как такового. У нас же много разговоров то о необходимости мировой революции, то, напротив, о том, будто Сталин от неё отказался и правильно сделал. Между тем процессы формирования соцлагеря – говоря приблизительно, занявшие период с 1944 по 1955 годы – это и есть та самая мировая революция в её наиболее естественной форме, происходящая по результатам вооружённой борьбы базового социалистического государства против фашизма, каковую борьбу фашизм навязывает нам сам по самой своей природе (он ведь создаётся капиталистами для насильственного уничтожения коммунистических идей и коммунистической практики). Мне скажут, что это ерунда, и настоящая мировая революция – это когда внутри каждой капстраны поднимаются пролетарии с булыжниками и всех вражин побеждают; однако практика показывает, что до восстаний сознательные массы пролетариата добираются редко, и даже этим редким восстаниям обычно не хватает сил. А вот если одно всё же удалось, то дальнейшее расширение мировой революции в разумные сроки возможно только со всемерной помощью (в том числе военной) местным революционным силам от единственной крупной соцстраны, где пролетариат ухитрился победить. Таким образом, экспорт социалистической революции не просто возможен, но необходим – естественно, когда для этого складываются соответствующие условия. Поэтому сформулируем, что, когда очаг социализма образован, то основным орудием мировой революции становится Красная Армия, вспомогательными – Коминтерн, министерство иностранных дел, средства государственной пропаганды и т. п. Это очень важно понимать, когда мы говорим о мировой революции, потому что мы не должны ожидать, что этот процесс пойдёт самотёком, и не должны ставить пролетариату каждой страны задачу освобождаться самостоятельно. Только самостоятельно никто ничего не сможет сделать – слишком неравны силы социализма и силы реакции, силы трудящихся и силы капитала.

Собственно Варшавский договор – это достаточно хорошо соответствующий такой теоретической концепции инструмент обеспечения единства, защиты, развития, а при случае и расширения соцлагеря. Соцлагерь, ещё раз повторю, удалось образовать благодаря действиям Красной Армии в период Великой Отечественной войны. И наоборот, ОВД – это вовсе не какое-то там орудие имперского диктата Москвы, как можно услышать от неавторитарных левых, еврокоммунистов и аналогичных персонажей. Инструмент этот в масштабах соцлагеря не единственный – столь же важными инструментами были созданный в 1949 году СЭВ, созданный в 1947 году Коминформ (распущен Хрущёвым в 1956 году), собственно местные компартии, действующие согласованно с Москвой; архиважным было и банальное понимание самими советскими коммунистами, что именно они делают (а это понимание после Сталина было быстро утрачено). Но мы сегодня говорим конкретно про ОВД и давайте уже перейдём непосредственно к ней.

Варшавский договор – это военно-политический блок социалистических стран, точно так же как СЭВ был блоком экономическим, а Коминформ – политико-идеологическим. Главной предпосылкой создания ОВД была необходимость коллективной обороны от вооружённой агрессии капиталистического мира, ожидать которой можно было и из общих соображений, и из соображений конкретных.

Общие соображения – долговременное мирное сосуществование капитализма и социализма невозможно, а к тому же вот только что закончилась предыдущая такая вооружённая агрессия. Конкретные соображения – послевоенное десятилетие было переполнено множеством угрожающих событий такого рода и вообще-то является первым десятилетием Холодной войны. Достаточно назвать лишь наиболее важные из таких событий:
- Фултонская речь Черчилля (1946);
- сменявшие друг друга планы англо-американской агрессии против СССР, предусматривавшие массированное использование атомных бомб и вчерашних фашистских войск (с 1945 и до начала 1950-х);
- провозглашение ФРГ в одностороннем порядке (1949);
- кризис вокруг Западного Берлина (1948-49);
- создание блока НАТО (1949), а затем блоков СЕАТО (1954) и СЕНТО (1955);
- самое активное американское вмешательство в Корейскую войну опять-таки с угрозой начала атомной войны против стран социализма (1950-1953);
- переход югославского руководства во главе с Тито в западный лагерь (1948) и связанные с этим дальнейшие многочисленные попытки подорвать соцлагерь изнутри.

То есть вероятность перехода Холодной войны в горячую фазу была очень высока и, естественно, отвечать на это следовало военным союзом молодых социалистических стран.

К сожалению, при Сталине советскому руководству приходилось отвечать на все эти угрозы с запозданием и сдержанно (на фоне потерь в ВОВ и ядерного доминирования противника особенно буйно не повыступаешь), а после смерти Сталина оно и вовсе утратило представления о неизбежности смертельного характера противостояния с миром капитала. Поэтому и к созданию военно-политического блока соцстранам удалось подойти лишь весной 1955 года. До этого (с 1951 года) существовала лишь негласная структура под названием «Военно-координационный комитет», заложившая основы для синхронного развития армий и ВПК соцстран, а также межпартийное соглашение о передаче армий соцстран под советское командование в случае войны. Причём весной 1953 года Лаврентий Берия в рамках своей программы национал-либеральных реформ собирался ликвидировать и эту структуру тоже; но даже и после его снятия и ареста новое советское руководство пыталось найти неконфронтационное решение – то в НАТО предлагало вступить, то заключить общеевропейское оборонительное соглашение. Но, поскольку выяснилось, что враг, разумеется, настроен недружелюбно, то всё же пришлось учреждать собственный военный блок. Причём, замечу, Варшавский договор формально представлял собой лишь оборонительный союз, касался только отражения агрессии в Европе и никак не обозначал своего противника – ни в виде НАТО, ни в виде США, ни в виде ФРГ. То есть всё равно был довольно ограниченным и травоядным. По-хорошему, такой блок должен заключаться и как наступательный тоже, считать зоной своих действий всю планету и обозначать своей целью вооружённое противостояние капитализму, если тот не будет сидеть смирно – но это в идеале. А реальная практика всегда вносит свои коррективы.

Как бы то ни было, но с 14 мая 1955 года военное содружество соцстран появилось официально, и официально же были созданы его политический комитет и объединённое командование его вооружёнными силами. В роли командующего и начальника штаба Объединённых вооружённых сил с 1955 и до 1991 года выступали советские военачальники, которые всегда одновременно являлись первыми заместителями министра обороны СССР и начальника Генштаба СССР соответственно. (Командующие – маршалы Конев, Гречко, Якубовский, Куликов, генерал армии Лушев; начальники штаба – генералы армии Антонов, Батов, Казаков, Штеменко, Грибков, Лобов).

Членами Варшавского договора с момента подписания были Советский Союз, Польша, Чехословакия, Венгрия, Румыния, Болгария и Албания, с 1956 года – также ГДР. При этом Албания из договора вышла в 1968 году, а Румыния поставила себя в рамках договора в некое автономное положение, но об этом я далее ещё скажу немного подробнее.

С численностью войск и техники и соотношением сил ОВД и НАТО всё, конечно, сложно, потому что всё зависит от года и от того, как считать. Но для некоторой ориентировки очень приблизительно скажу, что после 1985 года численность вооружённых сил ОВД на Европейском ТВД составляла 3,5 млн. человек и по мобилизации доводилась до 6,2 млн., в наличии имелось около 60 тыс. танков и 70 тыс. БМП и БТРов, около 70 тыс. единиц артиллерии, около 8 тыс. боевых самолётов и около 3 тыс. вертолётов. Кстати, значительная часть этой прекрасной техники теперь уничтожается не на пути к Ла-Маншу и Бискайскому заливу, а сами знаете где. Не одно поколение советских людей, видимо, трудилось на оборонных заводах именно для этого. Спасибо любителям вливаться в клуб своих, буржуинских, предавать «ненужных» союзников и сбрасывать «балластные» республики, возвращаться на столбовую дорогу цивилизации и вот это вот всё.

По людям ОВД имела над НАТО незначительное общее превосходство, но это формально – фактически на направлении главного удара, то есть в Германии, и с учётом ряда факторов типа скорости мобилизации и сосредоточения превосходство в первые недели войны могло быть полуторакратным и более. По танкам, лёгкой бронетехнике и артиллерии превосходство ОВД было примерно трёх-четырёхкратным, по авиации был примерный паритет. Ну, это всё сильно приблизительно. Но в любом случае, при таком соотношении сил НАТО не приходилось рассчитывать на прямолинейную агрессию в стиле Гитлера, так что как минимум одну возможность мы противнику срезали банальным численным превосходством. В одиночку СССР такого соотношения сил обеспечить бы, конечно, не смог, особенно учитывая ссору с Китаем и необходимость держать огромное количество войск ещё и на Востоке.

Какие ещё преимущества обеспечивались через единое управление социалистическими армиями? Во-первых, это стандартизация их вооружения и организации – чего, кстати, в войсках стран НАТО не имелось и они и в восьмидесятых-то годах лишь с трудом продвигались к подобному единству. А это ещё один плюс в ситуации вооружённого столкновения. Во-вторых, степень единства командования в ОВД была выше, чем в НАТО – у противника имелись более коллегиальные командные структуры, национальные армии далеко не всегда уходили в подчинение НАТО целиком, а у нас только Румыния в этом смысле была весьма автономна (ну, у неё ещё и доля своей военной техники была немножко повыше – имелись танки собственного производства, например). В-третьих, единое управление означает также единую программу обучения офицеров и, соответственно, идейное единство социалистических армий. За время существования ОВД до 150 тыс. офицеров восточноевропейских армий прошло подготовку в Советском Союзе – ну и в результате эти армии всегда были полностью лояльны, и врагам пришлось рушить соцлагерь отнюдь не через них, хотя теоретически это было бы удобнее всего: достаточно сравнить роль генерала Пиночета в Чили и генерала Ярузельского в Польше.

Несмотря на то, что в конце пути Варшавский договор достиг столь внушительного пика мощи, начало его истории было не лучшим и зарождался он на фоне постоянных кризисов. Самым первым кризисом я считаю предательство Тито и разрыв с Югославией, несмотря на то, что это произошло ещё в 1948-49 годах, то есть задолго до официального создания ОВД и даже до образования Военно-координационного комитета – ну, зато на тот момент имелся советско-югославский военный союз, заключённый по договору 1945 года. Выпадение Югославии из советского блока было очень важным не только потому, что югославская армия была весьма сильна (до 500 тыс. человек на тот момент), но в первую очередь из-за географического положения страны. С Югославией в своём составе будущий Варшавский договор имел бы надёжный выход в Адриатическое море, мог бы полноценно давить на Грецию, Австрию, Италию. С переходом же Югославии на сторону врага он всех этих преимуществ лишился частично или полностью, получил собственно югославскую проблему в виде очень неприятного клина на своём южном фланге и в довесок обзавёлся ещё и проблемой албанской, поскольку Албания стала изолированным островком посреди вражеской территории.

Следующим кризисом договора – опять-таки ещё не существовавшего – нужно считать вышеупомянутые национал-либеральные реформы Берии, по ходу которых Лаврентий Павлович, насколько можно судить, намеревался сбросить всю Восточную Европу в свободное плавание, причём не как-то там постепенно, а примерно в темпе Горбачёва, если не ещё быстрее. Ну и, кроме того, Берия, судя по его делу, был как-то связан с Тито и Ранковичем; но вся эта таинственная сеть послевоенных восточноевропейских заговоров с переплетением щупалец англо-американских разведок, транснационального капитала, сионизма, титоизма, бериевских кадров и планов – отдельная сложная, тёмная и мрачная история, которая и до сих пор весьма плохо известна. Так что оставим её и пойдём дальше по истории Варшавского договора.

Итак, в 1955 году ОВД всё-таки создаётся, и следующую серию кризисов ей организовал Хрущёв. Во-первых, в период с 1955 по 1960 годы он в две волны устроил погромное сокращение собственной армии (с 5,8 млн. до 2,4 млн. человек), сопровождавшееся массированным уничтожением собственной военной техники – что, естественно, катастрофически ослабило боеспособность едва созданного Варшавского договора. Во-вторых, в 1955 году Хрущёв продавил решение о выводе советских войск из Австрии (очередная безуспешная попытка ценой односторонних уступок купить международные выгоды), что по некоторым причинам повлекло за собой вывод советских войск также из Венгрии и Румынии – ну а уже это по цепочке обеспечило фашистский мятеж в Венгрии в октябре 1956 года и начало упоминавшегося уже мною ранее процесса обособления Румынии от ОВД. В-третьих, Хрущёв поссорился с Албанией на фоне её стойкого отказа осуждать Сталина и сталинский период и де-факто сам выставил её из ОВД в 1960-61 годах – ну, там сложная история, но для простоты можно сказать и так. Формально Албания числилась в ОВД до 1968 года, но работать там ей не давали, так что в 1968 году она официально вышла из блока сама. А эта страна, между прочим, помимо верности коммунистической идее, представляла собой наш последний плацдарм на побережье Адриатики и предоставляла советскому флоту замечательную военно-морскую базу во Влёре. В-четвёртых, в 1958 году ОВД предложила НАТО заключить договор о ненападении, и вряд ли стоит сомневаться, что если бы НАТО это предложение приняла, Хрущёв затем разваливал бы Варшавский договор и советскую армию ещё более охотно – ну а что, договор же появился бы, и поэтому ОВД в глазах Никиты Сергеевича могла стать и вовсе чем-то бессмысленным. Ну и в-пятых, зигзаги хрущёвской внешней политики привели к тому, что ослаблявшийся таким вот образом шесть лет подряд Варшавский договор вдруг оказался осенью 1961 и 1962 годов – то есть в периоды Второго берлинского и Карибского кризисов – ближе к горячей фазе войны, чем когда-либо за всю эпоху 1945-1991 годов. Разрядка, уступки, жесты доброй воли – они всегда к такому приводят, это не новости сегодняшнего дня.

Албания, Влёра

В дальнейшем ОВД вступила в полосу устойчивого развития и постепенного наращивания сил. Есть, конечно, смысл упомянуть подавление контрреволюционных выступлений в Чехословакии в 1968 году, которые тоже были вызваны унаследованным от Хрущёва раннебрежневским попустительством ползучей контрреволюции в Восточной Европе – но этот-то кризис Варшавский договор отработал отлично и, кстати, после него было возобновлено существование советской Центральной группы войск в Чехословакии, которую Хрущёв тоже было ликвидировал в 1955 году. Вообще, можно сказать, что все брежневские кризисы ОВД – это именно хрущёвское наследие. Кроме Пражской весны, в качестве таких наследственных кризисов следует назвать: 1) нежелание примириться с Албанией и вернуть её обратно в блок; 2) неспособность вновь наладить полноценные союзнические отношения с Румынией; 3) неспособность примириться с Китаем, хотя здесь было сложнее – пусть даже вина за начало советско-китайского конфликта целиком лежит на Хрущёве, но Мао и сам приблизительно к 1966 году утратил какую-либо адекватность, причём не только в сфере советско-китайских отношений, но и в своей внешней и внутренней политике вообще. Между тем конфликт с Китаем имел очень неприятные последствия, от прямых до очень косвенных. Самое прямое последствие – он вынудил Москву в течение 15 лет перебросить против Китая (а равно создать на месте) 38 мотострелковых и танковых дивизий, насчитывавших, суммарно с корпусными и армейскими частями и с прочими войсками, до миллиона человек, которые гораздо больше пригодились бы на других направлениях. Косвенные же последствия влёк за собой идеологический раскол социалистического мира на советскую и китайскую линии. Применительно к нашей теме – в 1963 году заявку на присоединение к Варшавскому договору подавала Монголия, но её вроде бы как заблокировала Румыния как раз из соображений защиты Китая, к ориентации на который она склонялась после XX съезда. По другой версии, советское руководство само отклонило просьбу Монголии, поскольку ОВД считалась чисто европейским блоком; собственно, эта версия с точки зрения оценки идеологических настроений и политико-практических способностей Москвы смотрится ещё хуже.

Но ладно, я что-то всё про проблемы, пора снова перейти к чему-то хорошему. Боеготовность ОВД поддерживалась регулярными совместными учениями, проходившими с конца пятидесятых годов практически ежегодно (а то и не по одному разу) и постепенно приобретавшими всё больший размах. Учения были как командно-штабными, так и войсковыми. Крупнейшими считаются учения «Запад-81», в которых принимало участие от 100 до 150 тыс. военнослужащих; но учения восьмидесятых годов и вообще-то проходили с большим размахом. Для учений использовались преимущественно территории ГДР, Чехословакии, Польши, Прибалтики, Белоруссии, но случались учения и на южном крыле блока – например, учения «Родопы» в 1967 году проходили в Болгарии (с участием, кстати, и румынской армии тоже) и были направлены на отработку действий против Греции, где к власти как раз пришёл фашистский режим «чёрных полковников». Другие примеры «южных» учений – «Щит-79» в Венгрии и «Щит-82» опять же в Болгарии. Бывали и зимние учения – например, «Дружба-82» в январе и марте 1982 года в Польше. Из совсем оригинального – секретные советско-германские учения «Бордканте» второй половины восьмидесятых годов, на которых отрабатывался штурм Западного Берлина, и всё тот же «Щит-82», на котором отрабатывался сценарий полномасштабного советского ядерного удара по всем странам НАТО в ответ на агрессию Рейгана и последующие действия войск ОВД (обычно-то о всеобщей ядерной войне речи на учениях не шло). Учениями часто командовали восточноевропейские военачальники, причём все – то есть и немецкие, и чехословацкие, и польские, и венгерские, и болгарские. В ряде учений восьмидесятых годов принимали участие все союзные армии одновременно. Бывали и наблюдатели извне – из Монголии, Кубы, Вьетнама, КНДР, даже Югославии и в середине восьмидесятых – Китая.

Что касается военных планов. Штаты по мере достижения Советским Союзом ядерного паритета и в условиях советского преимущества в обычных вооружениях в Европе потеряли вкус к полномасштабной ядерной войне. Их первоначальная доктрина массированного ядерного нападения на СССР сменилась сначала доктриной массированного ядерного возмездия в ответ на возможную локальную атаку соцлагеря с обычными вооружениями, а затем, уже в шестидесятых годах – доктриной гибкого реагирования, позволявшей Штатам и самим некоторое время вести войну обычными вооружениями или применяя лишь тактическое ядерное оружие – до тех пор, пока положение не будет сочтено ими слишком угрожающим. Это открывало возможности к крупной, но безъядерной или же ограниченной ядерной войне в Европе – и, соответственно, позволяло надеяться, что полномасштабное столкновение НАТО и ОВД не приведёт к глобальной ядерной войне, а стороны смогут попытаться решить свои задачи традиционными военными средствами.
Но вот как конкретно стороны планировали воевать в Европе в различные периоды Холодной войны, мало что известно и сегодня. О наступательных планах НАТО применительно к позднесоветской эпохе не говорится вообще ничего осмысленного, хотя таких планов не могло не быть. В информационном же пространстве, в том числе и в пространстве массовой культуры, тотально доминирует картина полномасштабного наступления Варшавского договора к Ла-Маншу по его собственной инициативе. Документально концепция такого наступления подкрепляется штабным планом ОВД «Семь дней до реки Рейн», который в нулевых годах опубликовало польское правительство. Это была разработка конца семидесятых годов, остававшаяся актуальной до падения Варшавского договора.

Предполагалось, что НАТО начинает в Европе ограниченную ядерную войну, нанося ядерные удары по Польше и Чехословакии с целью на какое-то время отрезать советскую группировку в Германии от подкреплений из глубины. Соответственно, советская сторона, не дожидаясь разгрома своих изолированных в ГДР соединений, наносит ответные ядерные удары по целям в Центральной Европе (ФРГ, Бельгии, Голландии, Дании и Австрии) и начинает наступление через ФРГ и Австрию к французской границе с выходом на Рейн на седьмой день наступления. Дальнейшее зависело от поведения Франции, которая была куда более ненадёжным членом НАТО, чем Румыния – членом ОВД, ну и вообще от того, пойдёт ли западный блок на дальнейшую эскалацию или предпочтёт признать ограниченное поражение и потерю Германии, Австрии, Дании и Бенилюкса.

Тут из одного лишь описания плана можно видеть, что это был слишком конкретный сценарий, чтобы служить «планом войны вообще». Значит, либо этот план опирался на какие-то данные о неизвестных нам планах НАТО, либо это был просто один из ряда сценариев начальной фазы войны. Ну и опять же, предъявленное общественности доказательство «агрессивности» советского блока почему-то говорит опять же об агрессивности прежде всего его противника, который, согласно этому плану, должен нанести серию ядерных ударов по городам Польши и Чехословакии, чтобы ОВД перешла к полномасштабным ответным действиям. Если мы говорим отвлечённо, то социалистический мир действительно не нуждался в прямой агрессии против НАТО в Европе, слишком рискованной из-за угрозы обоюдного уничтожения в ядерной войне. При правильных действиях Москвы достаточно лёгкую победу социализма в мировых масштабах приносила периферийная стратегия, подразумевавшая вывод стран Азии, Африки, Латинской Америки из сферы экономического, политического, военного, культурного влияния ядра мирового империализма. Обрушение этой вот мировой капиталистической периферии и её перевод даже не на социалистический, а просто на так называемый «некапиталистический путь развития» быстро подточили бы мощь европейских и американских империалистических центров, лишившихся огромных рынков и, значит, жизненных сил. Это, в свою очередь, позволило бы нам в перспективе, скажем, полувека брать эти центры почти голыми руками. Обратите внимание, что в реальности даже при очень кривых и неохотных действиях Москвы периферия всё равно довольно уверенно переходила в наши руки, и рейганизм-тэтчеризм был, в сущности, последним пароксизмом мирового капитала перед его неизбежной гибелью. Но вместо того мы предпочли самоубиться сами и позволить врагу тридцать лет кормиться на нашем трупе.

Варшавский договор, как известно, был разрушен на фоне контрреволюций в Восточной Европе 1989 года; формальный его роспуск состоялся летом 1991 года. Нам важно отметить, что распад и гибель соцлагеря были инициированы напрямую из Москвы, а точнее, организованы посредством кооперативной игры Запада и горбачёвского руководства. И уж тем более это относится конкретно к Варшавскому договору. В армиях-то соцстран никаких контрреволюционных настроений не имелось, и проблема заключалась исключительно в отсутствии приказов на подавление контрреволюций из Москвы. Поэтому падение ОВД никаким образом не дискредитирует её ни как конкретную организацию, ни тем более как обобщённую концепцию военно-политического союза социалистических стран. Ключевая проблема роспуска ОВД находилась много выше и носила гораздо более общий характер – она заключалась в частичном переходе советского руководства на антикоммунистические позиции, а равно в идейной и практической беспомощности остальной его части.

А теперь зададим вопрос – оправдано ли очень распространённое мелкобуржуазное обывательское бурчание, нередко встречающееся и в левой среде, что-де вот великий русский народ кормил только попусту всяких там (под «всякими» может подразумеваться кто угодно, от украинцев до негров), что они все только капитализма хотели, попусту проедали помощь, дармоедствовали и вообще не надо нам ни с кем союзничать и общаться, мы сами с усами, только рыночек в любых международных отношениях, только хардкор? Ну вот в нашем славном прошлом есть конкретный пример международного социалистического сотрудничества – Организация Варшавского договора. Мы имели в её лице сильные союзные армии, которые:
- готовы были защищать не только социализм вообще, но и нас персонально;
- обеспечивали нам лишние полтора миллиона солдат даже без мобилизации;
- предоставляли нам свои территории в качестве буферной зоны, в случае войны пострадавшие бы в первую очередь;
- совершенно не собирались перебегать на сторону врага, а аккуратно исполняли приказы командования;
- очень возможно, одним своим существованием спасли нас от второго издания гитлеровского вторжения, то есть вторжения НАТО, только теперь уже с ядерным оружием.

• Но, конечно, обывателям до поры до времени всё это не нужно – в их фантазиях какой-нибудь болгарский танк возникает из личных, обывателя, денюжек, которые он бы лучше на надстройку второго этажа на даче пустил. Он восхищается Александром III, у которого только два союзника – русские армия и флот; но потом, когда дело внезапно запахнет жареным, начинает очень любить союзные северокорейские войска, спасающие его обывательское спокойствие, и начинает вдруг понимать, что лишь когда советские войска стоят на Эльбе, а не российские – на Северском Донце, его дача более-менее защищена от вовлечения в орбиту войны. Да и то понимать не всегда, некоторым и нынешние события не помогают. Ну, мозгов у мелкобуржуазного обывателя нету – вернее, есть, но они на всякие глупости заточены – и нам, когда мы строим наши планы, следует, во-первых, об этом помнить и не слушать глупые мещанские причитания, а во-вторых, беспощадно корчевать подобные настроения в собственных рядах. Без международного сотрудничества у социализма нет будущего, и наживой и чистоганом пользу от этого сотрудничества не измерить.

Соответственно, выводы на стратегическую перспективу. Если соцстраны не могут сразу объединиться после революции, то они должны немедленно сблизиться через три блоковых инструмента, которые нам подарил товарищ Сталин – через СЭВ, Коминформ и ОВД. Модель военно-политического блока как полновесный элемент этой тройки нам на будущее жизненно необходима.

Единственно, нам нужно учесть полученный негативный опыт и впредь по возможности заключать уже не оборонительный военный союз, а полный, и размещать союзные войска по всей территории блока без каких-то сомнительных заигрываний с национальным суверенитетом. Ну и добавлю также, что, по моему мнению, Варшавский договор – или, вернее, старый социалистический блок как таковой – должен являться для нас таким же мысленным легитимистским фактором, каким является Советский Союз. Как СССР должен быть восстановлен путём объединения расколотых республик, так и Варшавский договор по мере развития наших успехов в будущем тоже должен быть возобновлён. А для этого следует изучать восточноевропейские страны, восстанавливать контакты с тамошними коммунистами, вести на наших вчерашних союзников нашу пропаганду и побольше вспоминать о временах нашей дружбы, временах расцвета восточноевропейской культуры, экономики, попросту нормальной человеческой жизни.