ENG
Темиртау — небольшой казахстанский город, с населением в 190 тысяч человек, не больше. На республику город славен самым крупным металлургическим комбинатом АО «АрселорМитталТемиртау» (АМТ), его владелец миллиардер Лакшми Миттал, он известен не только своим сталелитейным бизнесом, но — и самым дорогим особняком в Лондоне стоимость в 222 миллиона долларов. О роскошных свадьбах его индийских родственников с удовольствием пишет казахстанкая пресса, вернее перепечатывает светские новости европейских и российских интернет-изданий.
Жители Темиртау с повышенным градусом раздражения следят за лондонской жизнью семьи Миттала. Этот шик и блеск, как считают горожане оплачивается, за счет сокращение расходов на комбинате, путем снижения численности персонала – излюбленная политика администрации комбината. Те, кто отдал компании по 10-30 лет жизни, вдруг становятся ей не нужны. По данным «Жактау» — профсоюза комбината, за то время, пока Митталу принадлежит сталелитейный комбинат, количество сотрудников предприятия сократилось более, чем в два раза. С 31 014 человек в 1996 году до 12 856 человек в 2015-м. Только за прошлый год было уволено 1 033 человек, а принято всего 116. И на этом работодатель останавливаться не собирается. Бизнес-план, утвержденный головным офисом, предлагается довести численность до 12 063 человек. То есть будет сокращено еще 793 работника.
Администрация комбината хватается за каждую возможность, чтобы уволить работника. Зачастую человеку, попавшему под сокращение, сначала предлагают другую работу на предприятии, вот только заведомо неприемлемую, низкооплачиваемую. Работник отказывается от нее, после чего издается приказ об его увольнении. В Темиртауском суде проходят в месяц по два десятка процессов связанных с восстановлением на работе, уволенных работников комбината. Через эти суды прошли сотни металлургов. Например 40-летний резчик Алексей Прокопьев, о котором мы неоднократно писали городские СМИ. В течение 2015 года он был дважды уволен с металлургического комбината, как и его коллеги Геннадий Луганов и Садулла Буксукбаев. Все они выиграли суд, были восстановлены в должности и опять сокращены. И снова подали иски, сейчас они работают. Тех же, кто терпит поражение в борьбе с юристами металлургического гиганта, ждет зачастую отсутствие всякой перспективы устроиться на прежней специальности, которой рабочие отдали полжизни. О них и пойдет речь.
Роковой резерв
- Нас не просто уволили, а испортили нам трудовую репутацию, — говорит Дмитрий Скопинцев, бывший машинист тепловоза. – Все, кто видит эту драконовскую печать в трудовой книжке, со статьей об утрате доверия, на нас смотрят как на врагов народа, как будто мы за жуткое преступление отсидели 20 лет. Я понимаю, если бы мы что-то украли, но мы не совершали никаких хищений! Нам эти записи судьбу поломали. Мне недавно исполнилось 40 лет, еще работать и работать, но я никуда не могу устроиться – не берут. У меня еще проблемы с позвоночником, хромота, и когда работодатели узнают об этом, а потом видят запись в трудовой книжке, то даже разговаривать не хотят…
Процесс по делу Дмитрия Скопинцева и его коллег – один из многих между АМТ и его бывшими сотрудниками, считающими, что их незаконно уволили. На этот раз в суд обратились несколько машинистов службы эксплуатации локомотивов цеха Управления железнодорожного транспорта (УЖДТ) и один бригадир Центра управления перевозками (ЦУП) УЖДТ. Ни у кого из них за все время работы не было дисциплинарных взысканий, каждый неоднократно получал поощрения за успехи в труде. Старший из машинистов, 62-летний Николай Погодин, является ветераном труда, у него 40 лет стажа. Но ничего из этого не спасло людей от увольнения.
Все началось с «некорректной», как указано в документах службы безопасности АМТ, записи в журнале учета дизельного топлива.
- Начальник цеха дал нам команду с мая 2015 года списывать топливо на нерабочий тепловоз (ТЭМ1-299. – Авт.) для производственных целей, как в горячем резерве (например, если машина находится в форс-мажорных обстоятельствах и потребляет горючего выше нормы, это и есть горячий резерв. – Авт.). Техника у нас вся старая, сыпется, не проходило и недели, чтобы не происходили неприятности с двигателем, с соляркой. Раньше, видимо, такое делалось, начальник мог расписать: где-то недостача, где-то пережог или другие форс-мажорные обстоятельства. У одного машиниста было как-то в практике — он три тонны топлива упустил, когда фильтр лопнул, и начальство помогло их списать, — рассказывает Николай Погодин. – Наш начальник сказал нам пятерым – машинистам и бригадиру, – что списать надо 10 тонн. Зачем, откуда они у него, мы не знаем. Вот мы три месяца каждую смену списывали по 50-60 литров, писали в журнал учета топлива.
- Как у меня лично произошел разговор по поводу этого списания, — вспоминает Дмитрий Скопинцев. — Была суббота, начальник ко мне подошел, сказал: «Пройдешь на экипировку (заправка. — Авт.), во время смены сделаешь запись в журнале на 6 100 литров, а потом будешь расписываться каждую смену в журнале в тепловозном депо и делать записи, что столько-то литров было залито». Я, конечно, поинтересовался, зачем. Он сказал, что все нормально, горючее пойдет на производственные нужды депо, но списывать надо, как на горячий резерв. Меня это зацепило. Горячий резерв – это когда тепловоз, например, сломался на линии. Я сказал сменщику, он тоже засомневался, почему горячий резерв. Но и ему начальник то же самое сказал. Это же не бригадир, не мастер, а сам начальник цеха, поэтому мы выполнили его приказ. Прошел май, июнь – все нормально, никаких проблем с этими записями. Мы подумали, может, прошла какая-то реорганизация, что-то изменилось, какие-то правила в работе, поэтому и нужны эти записи. А то, что тепловоз списан, выяснилось уже на судебном процессе. Мы не знали, что он списанный, мы просто не хотели ослушиваться приказа начальника…
«Прожорливый» металлолом
Машина ТЭМ1-299, согласно судебным документам, весной (по данным других служб – летом) 2015 года должна была быть списана и уйти на металлолом. Тогда в бухгалтерии комбината обратили внимание на записи машинистов о выделении топлива на машину, в которой, как потом выяснилось, тогда уже даже двигателя не было. По факту списания дизельного топлива (10 100 литров) предприятию был нанесен ущерб на сумму 812 тысяч тенге. Началось служебное расследование, но оно так и не выяснило, куда делось топливо. Зато с определением виновников не заморачивались: кто расписывался в журнале, тот и виноват. То есть машинисты и бригадир… На основании этих записей четыре машиниста и бригадир были уволены «за действия, дающие основания для утраты доверия со стороны работодателя». До этого прошла согласительная комиссия, где представители профсоюза во главе с Владимиром Дубининым, заместителем председателя профкома металлургов, выступали против увольнения, но администрация предприятия не обратила на это внимания.
Три уволенных машиниста и бригадир подали в темиртауский суд исковое заявление с требованием признать незаконным приказ о расторжении трудового договора на основании статьи 54 ТК РК, восстановить их на прежнем рабочем месте, выплатить зарплату за время вынужденного прогула и моральную компенсацию – по 100 тысяч тенге на каждого.
На суде так и не было выяснено, куда делись почти 10 тонн топлива – следов его использования или хищения не нашли. Сторона ответчика заявила: достаточно и того, что нет документов, доказывающих использование топлива для производственных нужд. И давила на то, что машинисты – материально ответственные лица.
Бывший начальник цеха (его, кстати, тоже уволили, наряду с другими должностными лицами) подтвердил в суде, что давал работникам распоряжение о регистрации в документах этих 10 тонн, и оно никуда не исчезало, а использовалось для хозяйственных нужд в депо. Как именно, он пояснить не мог, хотя и обмолвился, что также топливо использовалось для заправки автомобиля. Но свою вину в причинении ущерба АМТ бывший начальник цеха не признал. Позже он изменил свои показания, заявив, что фактически заправка тепловоза ТЭМ1-299 топливом не производилась, экипировщики и машинисты только подписывали заправочные листы, а куда оно делось, ему неизвестно. Экипировщицы же заявляли, что заправляли тепловоз, эти утверждения машинисты считают клеветой.
- Фактически дизельное топливо на неработающий тепловоз из них никто не получал, его никто на заправку не подавал. И не сливал тем более. — говорила на суде адвокат машинистов, — Представитель ответчика подтвердила, что никакой ревизии по выявлению недостачи топлива не проводилось и никакого документа подтверждающего якобы причиненный ущерб она не предоставила.
На суде представитель машинистов заявила, что «они выполняли работу только по техническому содержанию и эксплуатации тепловоза и несли материальную ответственность, непосредственно связанную с эксплуатацией тепловоза и его техническим состоянием; обязанностей по обслуживанию ГСМ не получали, а следовательно, не несли ответственности за его сохранность».
Но самое главное — не установлены лица, виновные в пропаже топлива. Администрация предприятия подала заявление в правоохранительные органы, но дело развития не получило «в связи с неустановлением лиц, совершивших преступление»…
Своим решением от 8 февраля судья не поддержал исковое заявление трех машинистов и бригадира, оставив в силе приказ об их увольнении. Не помогла и апелляция.
- Что нам теперь делать? — сокрушается Дмитрий Скопинцев. — Мы не можем работать по своей специальности, так как были уволены по унизительной статье, и если мы не выиграем суды в области и в Астане, я сомневаюсь, что нас даже разнорабочими возьмут. Может, за 20 тысяч на автостоянку сторожем возьмут. Жизнь разбита, а у нас всех семьи. И все из-за того, что мы согласно тем же инструкциям, на которые ссылается комбинат, выполняли приказ руководителя. Нас вдруг сделали материально ответственными, а как это произошло, мы не понимаем, нас не ознакамливали с такой ответственностью. Хотя бывает так, что приходит тот или иной руководитель, дает что-то и говорит: «Подпиши». Спрашиваешь, что там, а в ответ: «Ничего страшного, подписывай». Если на то пошло, то на комбинате любого можно привлечь и уволить за непонятно куда поставленную подпись.
Теперь машинисты намерены обжаловать решение суда и дальше по инстанциям. По мнению юристов же, увольнение выглядит как расправа, это – слишком суровое наказание за несколько записей в журнале. Комбинат не учел степень вины рабочих, несправедливо применил к ним высшую меру дисциплинарной ответственности — увольнение, хотя мог ограничиться замечанием, выговором. А самое важное – никто из уволенных не был уличен в хищении…
П. П.
г. Темиртау