ENGОт редакции: вот типовой пример, как стихийные революционные элементы без стержня теории скатываются фактически на позиции банды
Несмотря на то, что все эти события происходили почти век назад, спроси у кого угодно кто такой батька Махно, и почти все сразу ответят, что это знаменитый анархист времен Гражданской войны. А вот дальше пауза…Ибо про то, с каким знаком был этот анархист, ответы будут самые разные: от полусумасшедшего придурка, каким его показывали в некоторых советских фильмах, до неординарного человека, избравшего в жизни свой самобытный убежденный путь. И потому правильнее, наверное, было бы, все-таки, разобраться, кем был этот Нестор Иванович, и дать по нему действительно объективную честную оценку.
А родился Нестор 26 октября (7 ноября, что, наверное, символично)1888 г. в крупном селе Гуляй-поле Екатеринославской губернии (ныне Днепропетровской обл.) в крестьянской семье. Революция 1905 г. увлекла 17-летнего рабочего, однако поскольку в нем с детства была тяга к вольности и свободе, в 1906 г. он вступил в группу «вольных хлеборобов», пропагандировал принципы анархии и участвовал в вооруженных налетах. Но в августе 1908 г. группа была раскрыта, Махно арестован и вместе с товарищами приговорен к смертной казни. Но ему «повезло», ибо родители в свое время изменили его дату рождения, в суде посчитали парня малолетним, казнь заменили на бессрочную каторгу, и Нестор в 1911 г. оказался в Бутырках в Москве. Где до 1917 г. занимался своим анархическим самообразованием, болел туберкулезом, и ему удалили легкое.
Но после Февраля политических освободили, он вернулся в Гуляй-поле, где сразу обрел популярность борца с самодержавием и оратора на сходах населения и был избран в Общественный комитет. Собрал группу своих единомышленников, анархо-коммунистов, стал во главе, и она своему влиянию подчинила все общественные структуры района: Комитет, Крестьянский союз, Совет рабочих депутатов и профсоюз. А после корниловского выступления создали еще и Комитет защиты революции и провели конфискацию оружия у помещиков, кулаков и немецких колонистов в пользу своего отряда. А в сентябре созванный этим Комитетом волостной Съезд Советов и крестьянских организаций провозгласил конфискацию помещичьих земель, которые были переданы крестьянскими хозяйствам и коммунам - и так Махно еще до Октября претворил в жизнь знаменитый лозунг большевиков «Земля - крестьянам!» А 4 октября был избран еще и председателем профсоюза металлистов, деревообделочников и других профессий, который объединял фактически всех рабочих Гуляй-поля и принуждал предпринимателей к выполнению их требований, в частности, введению восьмичасового рабочего дня.
Но после Октября в Гуляй-поле, как и везде, обострилась борьба между сторонниками и противниками Советов, и потому Махно председательство свое в профсоюзе сложил, а ревком возглавил. И вместе с отрядом, которым командовал его брат Савва, казаков разоружал, а в декабре собрал Съезд Советов Гуляй-польского района, который принял резолюцию «Смерть Центральной Раде». А после Брестского мира, когда в марте 1918 г. началось продвижение немецких войск на Украину, сформировал «вольный батальон» в 200 бойцов, принял командование и отправился в штаб Красной гвардии получать оружие.
Однако в ночь на 16 апреля местные националисты на «батальон» напали и разоружили, из-за чего вернуться в Гуляй-поле Нестор сразу не мог и рванул, чтобы знакомиться и набираться опыта, в Россию. И в июне в Москве встречался с П. Кропоткиным, а затем был принят и В. Лениным, которому от имени крестьянства изложил свое видение принципов советской власти как самоуправления и доказывал, что анархисты в деревне Украины влиятельнее коммунистов.
Поездка вызвала у него сложные чувства, ибо с одной стороны он видел в большевиках союзников по революционной борьбе, но вот со стороны другой, по его мнению, очень уж они жестко «под себя» подминали, создавая новую, уже свою Советскую власть, а не
«вольную» и самоуправляемую. Что, собственно, и стало основой всех его дальнейших с большевиками разногласий и противоречий. Однако в июле они помогли анархистскому вожаку переправиться на оккупированную Украину, и Махно в окрестностях Гуляй-поля создал небольшой партизанский отряд, который в сентябре начал нападать на поместья, оккупантов и сторонников УНР. Причем везде он подчеркивал антипомещичий и антикулацкий характер своих действий, получал добрую поддержку крестьянского населения, отряд его быстро разрастался, а когда произошло еще и объединение под его началом с другими местными отрядами, то для всех них Махно получил свое почетное прозвище «батько». А после Компьенского мира, когда оккупанты были вынуждены уходить с занятых ими территорий, отряды «батька» 27 ноября заняли Гуляй-поле и наладили связи с органами местного самоуправления. Местные повстанцы подчинялись главному штабу Махно, сам он поначалу боролся с несанкционированными поборами и грабежами, ну а на юге района происходили стычки с войсками атамана Краснова и Добровольческой армии.
А в середине декабря, когда начались уже серьезные боевые действия между махновцами и сторонниками УНР, Нестор заключил соглашение с екатеринославскими большевиками, был назначен главнокомандующим Советской Революционной Рабоче-крестьянской армией Екатеринославского района и 31 декабря в союзе с отрядом большевиков отбил Екатеринослав у петлюровцев. Однако петлюровцы нанесли контрудар, город вернули, Махно и большевики стали обвинять друг друга в поражении и, потеряв половину отряда, Нестор с его остатками вернулся домой. Однако когда части Добровольческой армии развернули свое наступление уже и на Гуляй-поле, Махно 26 января вступил с большевиками в новый союз и, получив от них боеприпасы, решил переходить к наступлению. В своем воззвании к населению 8 февраля он выдвигал задачу, чтобы «Строительство истинного Советского строя, при котором Советы, избранные трудящимися, являлись бы слугами народа, выполнителями тех законов, тех порядков, которые напишут сами трудящиеся на всеукраинском трудовом съезде». А 14 февраля на II Гуляй-польском районном Съезде призывал «к единению, ибо в единении залог победы революции над теми, кто стремился ее задушить. Мы сами умеем поднять на высоту освобождение трудового крестьянства, сами сумеем устроить себе новую жизнь». Что заставляло крестьян массово посылать к «батьке» своих сыновей, и рост его армии ограничивался только возможностью вооружить не более 15 тыс. бойцов.
Однако подверглась резкой критике и политика РКП(б), и Резолюция Съезда гласила, что «Прикрываясь лозунгом «диктатуры пролетариата», коммунисты большевики объявили монополию на революцию для своей партии, считая всех инакомыслящих контрреволюционерами. Мы призываем товарищей рабочих и крестьян, не поручать освобождение трудящихся какой бы то ни было партии, какой бы то ни было центральной власти: освобождение трудящихся есть дело самих трудящихся». На Съезде был избран Военно-революционный совет (ВРС): 7 анархистов, 3 левых эсера, 2 большевика и один сочувствующий им, Махно стал его почетным членом, и так на контролируемой махновцами территории возникла самостоятельная система советской власти, автономная от центральной власти УССР. Все это большевикам, конечно, не нравилось, но ради совместного наступления они это перетерпели и, чтобы Махно не слишком уж самостийно отдалялся, предложили ему в качестве комбрига 3-й бригады все свои отряды переформатировать и войти в состав 1-й Заднепровской дивизию РККА под командованием П. Дыбенко. Нестор предложение принял, 19 февраля в РККА впервые вступил, а бить беляков со своей бригадой стал столь лихо, что один за другим они освободили Бамут, Волноваху, Бердянск, и приняли активнейшее участие в прорыве и освобождении 27 марта Мариуполя. Что вообще резко изменило обстановку на фронте и за что сам Махно был награжден орденом Красного Знамени. Причем под №4, носить который не стал, а, принимая из рук Ворошилова, сказал, что «Я не за ордена воюю, а за победу революции, я крестьянин».
Но вот когда фронт стабилизировался, большевики взяли курс на ликвидацию особого положения этого махновского района, и пошла взаимная перепалка. III Съезд в Гуляй-поле 10 апреля принял решения, направленные против такой военно-коммунистической политики РКП(б), на что Дыбенко ответил телеграммой, что «Всякие съезды, созванные от имени распущенного согласно моему приказу военно-революционного штаба, считаются явно контрреволюционными, и организаторы таковых будут подвергнуты самым репрессивным мерам вплоть до объявления вне закона», а 25 апреля в харьковских «Известиях» появилась статья «Долой махновщину». Статья эта Махно возмутила и вызвала опасение, что является прелюдией вообще к нападению со стороны большевиков. И тогда он, с одной стороны, 29 апреля отдал приказ задержать у себя часть комиссаров, но со стороны другой призвал, что «до решительной победы над белыми должен быть установлен революционный фронт, и он стремится не допускать междоусобиц между различными элементами этого революционного фронта». На что, как промежуточный вариант, бригаду Махно из подчинения Дыбенко с 1 мая было решено вывести и сделать основой для еще только формировавшейся 7-й дивизии.
Которая реальным формированием так и не стала, и, кроме того, в ход событий вмешался еще и поднятый 6 мая атаманом Н. Григорьевым мятеж на правобережной Украине. Как националист Григорьев служил Петлюре, но с января 1919 г., видя его падение, перешел на сторону Красной армии, и как самостоятельная боевая структура также действовал под командованием Дыбенко. Однако в апреле, подобно Махно, всегда выступавшего «за Советы вольные», под лозунгом «За самостийную Советскую власть - власть Советов народа Украины без коммунистов» поднял мятеж, чем существенно облегчил наступление Деникина на Южной Украине. Махно на это 12 мая собрал срочный «военный съезд», который одновременно и осудил выступление Григорьева, и высказал критику в отношении большевиков, которые, якобы, своей политикой восстание это и спровоцировали, почему бригаде Махно из состава РККА целесообразно выйти и переформатироваться как бы уже в свою собственную 1-ю повстанческую дивизию. С чем Советское командование поначалу согласилось, но прибывший 22 мая на Украину Троцкий назвал такие планы «подготовкой новой григорьевщины» и 25 мая было решено «Махно ликвидировать» силами полка. Узнав о чем, Нестор 28 мая заявил, что готов сложить с себя полномочия комдива, так как «никогда не стремился к высоким званиям» и «больше сделает в будущем в низах народа для революции». Но штаб его дивизии тотчас постановил «настоятельно предложить т. Махно остаться при своих обязанностях и полномочиях, и все силы махновцев преобразовать в самостоятельную повстанческую армию, поручив руководство этой армией т. Махно». Хотя в отношении оперативном оставаться подчиненной Южному фронту, ибо «необходима сплоченность, единение. Только при общем усилии и сознании, при общем понимании нашей борьбы и наших общих интересов, за которые мы боремся, мы спасем революцию. Бросьте, товарищи, всякие партийные разногласия, они вас погубят».
И вот тут уже РВС самого фронта, который, кстати, к этому времени под ударами деникинцев начал разваливаться, 29 мая принял решение об аресте Махно, хотя титул командарма он не принял и комдивом себя так и продолжал считать, и придании его суду Ревтрибунала. Тогда ВРС махновцев 31 мая объявил о созыве IV-го срочного Съезда советов района, но Центр расценил решение это как подготовку антисоветского восстания, и 3 июня командующий Южным фронтом (тогда это был еще бывший царский полковник В. Гиттис) отдал приказ о начале ликвидации «махновщины» и об аресте Махно. И что тогда оставалось делать «батьке»? 6 июня он шлет телеграмму Ленину, Троцкому, Каменеву и Ворошилову, в которой предлагает «прислать хорошего военного руководителя, который, ознакомившись при мне на месте с делом, мог бы принять от меня командование дивизией». А 9 июня в телеграмме следующей дополняет, что «Отмеченное мною враждебное, а последнее время наступательное поведение центральной власти к повстанчеству ведет с роковой неизбежностью к созданию особого внутреннего фронта. Я
считаю это величайшим, никогда не прощаемым преступлением перед трудовым народом и считаю обязанным себя сделать все возможное для предотвращения этого преступления. Наиболее верным средством предотвращения надвигающегося со стороны власти преступления, считаю уход мой с занимаемого поста».
Тем временем белые вторглись в район Гуляй-поля и Махно с небольшим отрядом в рядах РККА еще некоторое время продолжал сражаться. Но 15 июня семь членов махновского штаба по приговору ревтрибунула Донбасса были расстреляны, он рвет все связи и со своим отрядом 21 июня перебирается на правобережье Днепра, ближе к Григорьеву. Причем в это же время некоторые изменения происходят и в его личной жизни, и если в конце 1917 г. от Анны Васецкой у него родилась дочь, но связь с этой семьей весной 1918 г. он потерял, то Галина Кузьменко, ставшая его второй женой, на долгие годы осталась и боевой подругой. И в этой же сложившейся ситуации он 11 июля идет на объединение с Григорьевым, в котором тот был объявлен командиром, Махно - председателем Реввоенсовета Повстанческой армии, а брат Махно Григорий стал начальником штаба. Однако скоро между ними происходят разногласия в связи с григорьевским антисемитизмом и его нежеланием бороться против белых, и 27 июля махновцами он был убит. И Махно шлет в эфир телеграмму: «Всем, всем, всем. Копия - Москва, Кремль. Нами убит известный атаман Григорьев. Подпись - Махно». А белые тем временем продолжали успешно продвигаться, выбили красных из Екатеринослава, преодолели преграду Днепра и к сентябрю вошли в район, где располагались оттесненные под Умань отряды Махно.
И тут у них стали возникать трудности, ибо «батька», во-первых, пошел на временное соглашение с националистами Петлюры, а во-вторых, в главном, под его начало собралось большинство его частей, действовавших в составе РККА и часть 58-й дивизии красных. 1 сентября в с. Добровеличковке была провозглашена «Революционная повстанческая армия Украины (махновцев)» и избран новый Реввоенсовет и штаб армии во главе уже с командармом Махно. 6 сентября махновцы у Помощной захватили большой обоз с боеприпасами, которые были им очень, нужны, а 26 сентября в районе Умани провели блестящую операцию. Сначала со страшным грохотом подорвали имевшийся у них запас мин, что стало мощнейшей «психической атакой», потом кавалерия и пехотная масса, поддержанные множеством пулеметов на тачанках, ринулись бить и добивать белых везде, а утром, добив у реки остатки, двинулись на Умань. Выбили беляков и оттуда, прорвали фронт и, погрузившись на тачанки, двинулись по глубоким тылам Деникина. И в начале октябре в районе Гуляй-поля, Александровска и Екатеринослава «батька» создал обширную свободную повстанческую зону, оттянув на себя часть сил белых во время наступления Деникина на Москву. 28 октября - 19 декабря махновцы, армия которых выросла до десятков тысяч бойцов, удерживали Екатеринослав, предприятия которого были переданы в руки тех, кто на них работал, а 27 октября - 2 ноября в Александровске был проведен Съезд крестьян, рабочих и повстанцев. И в своем выступлении Махно как хвалился, что «лучшие добровольческие полки ген. Деникина разбивались наголову о повстанческие отряды», так и опять подверг критике коммунистов, которые «посылали карательные отряды для «подавления контрреволюции», т.е. вольного повстанчества, и призвал вступать в его армию «для уничтожения всякой насильственной власти». А в ноябре по обвинению в подготовке заговора и отравления Махно его контрразведкой была арестована группа коммунистов во главе с комполка М. Полонским, и 2 декабря обвиняемые были расстреляны.
Однако 19 декабря под натиском уже отступавших от Москвы белых Нестор с основными силами своей армии из Екатеринослава отошел в Александровск, куда 5 января 1920 г. прибыли и части 45-й дивизии РККА, и командарм-14 И. Уборевич, мало с кем посоветовавшись, приказал Махно выдвигаться на польский фронт. А затем 9 января Всеукраинский ревком по причине невыполнения им этого приказа объявил «батьку» вне закона, и на его штаб в Александровске было совершено нападение. Однако сам «батька»
вырвался в Гуляй-поле, а две дивизии красных в это же самое время атаковали, разоружали и частично расстреливали махновцев, в том числе и брата Григория, а в феврале и брата Савву. В таких условиях, к тому же еще и заболевший, Нестор перешел на нелегальное положение, но после его выздоровления махновцы в феврале свои боевые действия против красных возобновили, и в районе этих их действий в подполье вынуждены были уйти уже большевики. В марте-мае отряды Махно сражались с частями 1-й Конной, ВОХР и др. силами РККА, его армия насчитывала более 10 тыс. бойцов. Был создан Совет Революционных повстанцев Украины (СРПУ махновцев) во главе с Махно как орган власти уже махновской республики.
11 июля армия Махно начала рейд уже за пределы этой республики, в ходе которого взяла Изюм, Зеньков, Миргород, Старобельск, Миллерово, но 29 августа Нестор был серьезно ранен в ногу (всего он имел более 10 ранений). А в условиях наступления Врангеля, когда белые заняли Гуляй-поле, он и его СРПУ были не против заключить с красными новый союз, если те будут готовы признать равноправие махновцев и большевиков, и 2 октября между правительством УССР и СРПУ было подписано соглашение, в соответствии с которым взаимные военные действия были прекращены. На Украине объявлялась амнистия анархистам и махновцам, они получали право на пропаганду своих идей без призывов к насильственному свержению советского правительства и на участие в советах и в выборах на V Съезд Советов, намеченных на декабрь. А махновская армия вторично переходила в оперативное подчинение советскому командованию при условии, что «сохраняет внутри себя установленный ранее распорядок». И, действуя вместе с РККА, махновцы 26 октября освободили от белых Гуляй-поле, где разместился раненый в ногу Махно, а лучшие свои силы (2400 сабель, 1900 штыков, 450 пулеметов и 32 орудия) он отправил на фронт против Врангеля, и они активнейшим образом, по горло в воде участвовали в форсировании Сиваша.
После чего, разгромив Врангеля и 17 ноября освободив Крым, командующий Южным фронтом М. Фрунзе вместе с его Реввоенсоветом предлагают «батьке» или войти со своими отрядами в РККА вообще, или он будет объявлен вне закона. Махно с таким подходом не согласился, красные на махновцев 26 ноября внезапно нападают и, опираясь на многократный свой перевес, окружают Махно в Андреевке у Азовского моря. Однако ему и в этот раз удается уйти и 14-18 декабря вырваться на оперативный простор, но на Правобережье Днепра, где у махновцев достаточной поддержки населения не было. В ходе тяжелых боев им только в январе-феврале 1921 г. удается прорваться в родные места. Но здесь их ждали новые боевые действия, 13 марта «батька» был снова тяжело ранен в ногу, но 22 мая, имея под своим началом всего 1300 бойцов, двинулся на север в новый рейд. В начале июля Фрунзе этой ударной махновской группе нанес чувствительное поражение в районе рек Сулла и Псёл, поддержка повстанцев со стороны крестьян ослабевала, Махно с небольшим отрядом через всю Украину прорвался к румынской границе и 28 августа переправился через Днестр в Бессарабию.
Оказавшись в Румынии, махновцы были разоружены и в 1922 г. перебрались в Польшу, где были помещены в лагерь для интернированных. 12 апреля ВУЦИК объявил политическую амнистию, которая не распространялась на 7 «закоренелых преступников», включая Махно, и советские власти требовали выдачи Махно уже как «бандита». В 1923 г. Махно с женой и двумя соратниками был арестован и обвинен в подготовке восстания в Восточной Галиции, а 30 октября в Варшавской тюрьме у них с Галиной родилась дочь. Польским судом Махно и его соратники были оправданы, и в 1924 г. он с семьей перебрался в Данциг, где снова был арестован в связи с убийствами во время гражданской войны уже немцев. Из Данцига в апреле 1925 г. «батька» бежит в Париж и селится в его пригороде Венсене, где работал токарем, столяром, маляром и сапожником. Участвовал в публичных дискуссиях и в 1923-1933 гг. публиковал статьи и брошюры, посвященные истории махновского движения, теории и практике анархизма и рабочего движения, критике коммунистического режима. В июне 1926 г. участвует в проекте
«Организационной платформы Всеобщего союза анархистов», предлагавшей объединить анархистов мира на основе дисциплины, соединения анархистских принципов самоуправления с институтами, где сохраняются «руководящие посты хозяйственно-социальной жизни страны».
Сторонники «Платформы» в марте 1927 г. провели конференцию, которая приступила к созданию Международной анархо-коммунистической федерации, и Махно вошел в секретариат по созыву ее съезда, однако ведущие теоретики анархизма проект ее, как слишком авторитарный и противоречащий принципам анархистского движения, раскритиковали, и идея «платформизма» провалилась. C 1929 г. у Махно обострился туберкулез, он все реже принимал участие в общественной деятельности, но продолжал работать над мемуарами, первый том которых вышел в 1929 г., а два других посмертно. В 1934 г. туберкулез у «батьки» дошел до крайней стадии, он попал в больницу и 6 июля скончался. Его прах похоронен на кладбище Пер-Лашез рядом с могилами парижских коммунаров.
Вот таким он был, Нестор Иванович Махно, человек, навсегда вошедший в Историю, с которым в чем-то можно соглашаться, а в чем-то и нет. Но не признать, что за свои жизненные позиции и, главное, непреклонную убежденность в них, он заслуживает уважения - просто нельзя. Заметим, что в заключительном томе он всю свою прожитую жизнь интегрировал Идеей, что «Такой строй я мыслил только в форме вольного советского строя, при котором вся страна покрывается местными совершенно свободными и самостоятельными социально-общественными самоуправлениями тружеников». Не буржуазии, заметьте, не «Единой», допустим, «России», а именно тружеников. Простого, значит, народа. Вряд ли за это его можно и нужно осуждать. За практические его действия – наверное, можно и нужно. Но давайте просто примем «батьку» таким, каким он жил, и каким ушел в Вечность. Как яркую, неординарную и искромётно убежденную Личность.
Геннадий ТУРЕЦКИЙ