ENG
В эти дни исполняется пятьдесят лет с начала одной из величайших трагедий XX века – уничтожения Коммунистической партии Индонезии палачами в мундирах и зеленых повязках, скрупулезно выполнявшими преступный план ЦРУ и Пентагона.
То был заключительный акт трагедии. Многие из индонезийских коммунистов погибли еще в конце 1948 – начале 1949 гг. И убили их не голландские колонизаторы, еще оккупировавшие большую часть страны, а местные выученики японских фашистов и исламских клерикалов. Именно те события, известные под названием «мадиунских», побудили советского поэта-коммуниста написать стихотворение, силой интуиции заглянувшее, подобно светловской «Гренаде», на годы вперед, за огненный горизонт истории.
Судя по завесе молчания, почти сплошь окутавшей полувековой «юбилей» главной индонезийской трагедии, у мира, увы, короткая память. Попробуем ее растревожить, призвав на помощь поэзию.
Справка: 13 октября исламистская организация Ансор, молодёжное крыло партии Нахдатул Улама, начала террор против компартии на Яве, к 18 октября около 100 членов КПИ были убиты этой организацией. Началось систематическое истребление индонезийских коммунистов.
По различным оценкам в результате массовых репрессий против КПИ, было убито от 300 000 до миллиона индонезийцев [23] ,[24], среди них было немало людей, не связанных с компартией и убитых по ошибке. Точная оценка последствий антикоммунистического террора невозможна из-за нехватки информации[25][26]. Список лиц, подозреваемых в сотрудничестве с коммунистами, был предоставлен индонезийским военным ЦРУ. В отчёте ЦРУ события в Индонезии были оценены так: "По срокам и числу убитых антикоммунистическая резня в Индонезии стоит на первом месте среди самых ужасных убийств XX века…" [Kahin, George McT. and Kahin, Audrey R. Subversion as Foreign Policy: The Secret Eisenhower and Dulles Debacle in Indonesia. New York: The New Press, 1995].
В 2004 году в Джакарте выпустили книжку: "Год, который не будет забыт". Индонезийцы говорят, что ее уже запретили, но в Интернете есть.
| ...... |
Ночь перед бессмертием | Константин Симонов |
|
Умер парень где-то на земле Яванской В душный и дождливый зимний день январский,
Умер, не покаявшись, не сказав ни звука, У стены тюремной из старого бамбука.
Умер с ясным взглядом, умер с сердцем чистым, Умер, как положено это коммунистам.
А в тюремной камере в ночь перед расстрелом Он увидел землю в оперенье белом;
Белые, как хлопок, елей вереницы; Серые, как порох, от страданья лица.
Он увидел Горки — русское селенье, Где в январский снежный день скончался Ленин.
Парень видел это сердцем, а не глазом, Потому что снега не встречал ни разу,
Никогда не видел, как качались ели, Но он знал, что люди там над гробом пели. |
Он не знал по-русски, по-явански знал он: Род людской воспрянет с Интернационалом.
Ленин был всю ночь с ним; он не знал по-нашему, По-явански Ленина он всю ночь расспрашивал.
И когда товарищ Ленин, все ответив, Из тюремной камеры вышел на рассвете,
В кандалах поднявшись с пола на колени, На стене он кровью нацарапал: «Ленин».
Это было зимним утром, на рассвете, В камере на Яве в ночь перед бессмертьем.
Потому бессмертьем, что бессмертье это Есть не только в буквах, видных всему свету,
У стены Кремлевской перед нами прямо Врезанных навеки там в гранит и мрамор,
Но и в этих буквах, после утра пыток На стене бамбуковой завтра же замытых. |