ENG
Пугачёв Б.
В фокусе внимания общества ныне находятся события в мире финансов и вообще экономики. Рыночная экономика складывается из взаимодействия трёх рынков – рынка рабочей силы, рынка произведенных товаров и рынка финансов, обеспечивающих процессы обмена на эти рынках. Если кризис сотрясает один из них - сотрясение касается и остальных.
Со времен после Второй мировой войны мировая экономика длительное время не испытывала потрясений, которые привели бы к угрозе такой войны, господствовала доктрина локальных войн. Но сейчас потрясение настолько длительно и глубоко, что вновь мир заговорил об угрозе нового военного конфликта мирового масштаба. Казалось бы - социалистический лагерь исчез с мировой политической сцены, казалось бы, достигнут однополярный мир, марксизм опровергнут, отвергнут, и войны исключены из международной практики. А для России вообще настала благодать – у неё нет теперь врагов. Дилемма «пушки или масло» решается в пользу масла. Мы – в шоколаде. Так нас убеждали.
Ан нет. Сейчас мы слышим доводы иные. Оказывается, мы – лишь частичка населения планеты, всего лишь 2 процента, а территорией и всеми её богатствами владеем не соответственно своему месту среди остальных – слишком много у нас жизненного пространства – 18 % суши планеты, и вновь ставится вопрос – восстановить справедливость, соблюсти пропорции и отнять у нас лишнее жизненное пространство. То есть, мы это уже проходили в 1941 - 45 годах. Ещё Пушкин писал о временах, «когда народы, распри позабыв, в великую семью объединятся», а Маяковский мечтал о том, чтобы зажить «единым человечьим общежитьем». И в этом направлении как раз и шло строительство социализма - в направлении единой мировой республики советов. Но ему предпочли капиталистический путь – глобализацию, капиталистическую интеграцию. Выходит – промахнулись? Выходит – да. Только признать не хотят. Продолжают вола вертеть по поводу – сколько денег и каких мировому сообществу нужно.
Марксистам уже давно раскрыт фетишизм денег, вся первая глава «Капитала» посвящена этому – при товарно-денежных отношениях процессы обмена обеспечивает такое количество денежной массы, которое обусловлено стоимостью товарной массы, скоростью обращения (то есть, совершенством процессов купли-продажи – наличием транспорта, складов, торгового оборудования и т.п.) и стоимостью самих денег. Во времена Маркса расчеты в мировой торговле опирались на два знака стоимости – на золото и на серебро, это были мировые деньги. Ещё в канун Первой мировой войны возникли предложения удешевить стоимость мировых денег, в частности, царская Россия предлагала перейти на бумажные знаки стоимости.
В 1944 году под давлением США Бреттон-Вудские соглашения сделали шаг в этом направлении. 70% мировых запасов золота - плата за военные поставки из США – сосредоточились в этой стране. По этим соглашениям расчеты в мировой торговле стали производиться не в самом золоте, а в долларах, которым ставилось в соответствие золото из запасов его в США - каждой унции (33 г) ставились в соответствие 33 доллара. СССР этого соглашения не признавал, он продолжал расплачиваться золотом, и до самого распада СССР до вхождения в мировой рынок выплаты за ленд-лиз не были урегулированы. Уже капиталистическая Россия выплатила спорные 700 с лишним миллионов долларов в погашение долга, но покупательная способность доллара уже была в десять раз меньше, чем в самые первые послевоенные годы.
А мировая торговля и помощь пережившим войну странам Европы по плану Маршалла шла в долларах, и сохранялось для всех право менять доллары на золото. США гарантировали. И сомнений в этом обеспечении не возникало. В денежное обращение Европы в это время мощным потоком хлынула продукция печатного станка США – так называемые евродоллары. Они пользовались доверием – как самая стабильная валюта. Они оживили экономику Европы, как побежденных, так и победителей. Хотя восстановление экономики в СССР прошло значительно эффективнее. В Европе ещё господствовала карточная система распределения, а у нас уже в 1947 году карточки отменили. Причём наша экономика не попала в зависимость от капиталов США, а в Европе заводы и целые отрасли промышленности переходили в собственность могучего союзника. Экономическая и военная мощь США не позволяла усомниться в платёжеспособности доллара, хотя в самих США вошло уже в обычай – широко жить в долг. В мире вращалось намного больше долларов, чем могло быть обменено. Долг США оплатить их золотом во много раз превышал тот запас золота, которым располагали США. Анархия конкуренции не обходится без растрат труда – «пусть проигравший плачет!» Обанкротившиеся фирмы должны разориться, и кризис об этом позаботится. Доверие к акциям банкрота упадёт, его акции превратятся в мусор, он прекратит нерентабельное производство, экономика оздоровится. Таков автоматизм рынка, он порождает и банкротства, и безработицу. А они обличают капитализм и частную собственность на средства производства как неспособные обеспечить то, что обеспечивает социализм – рост благосостояния общества без ужасов кризисов.
Но, разумеется, – капиталисты признать этого не хотят, они лучше это скроют. Их государство даст банкроту деньги взаймы, увеличит свой государственный долг, напечатав деньги, а банкрот начнёт новое производство, продаст товар, победит в конкуренции, и вернет то, что брал взаймы. И всё о’кей, шито-крыто, заиграно. Все неприятности, весь кризис отложен на потом – авось обойдётся. Хотя в обращение уже пошли фиктивные деньги, не обеспеченные трудом, стоимостью. Это - та же самая продукция печатного станка. И так – до бесконечности?
Нет, как веревочке ни виться, а конец будет. Доверие к доллару приведет к переполнению системы обращения фиктивным капиталом, и неминуем кризис доверия. С начала 90-х годов, когда как раз Россию запрягали в мировой рынок – уже она была, близость нынешнего кризиса. Он уже проявлялся в странах–«молодых тиграх» Азии – Южной Корее, Сингапуре и других. Он шёл по миру волнами, проявляясь в слабых звеньях: в Аргентине, в Мексике, к 1998 году дефолтом докатился до России, в 2003 свирепствовал в Италии, затем в других странах Европы – в Исландии, в Ирландии, в Англии. В 2008 ударил по самим США и почувствовался во всём мире одновременно, в том числе и в России. С тех пор то и дело сообщалось – кризис позади. Помнится, ещё Кудрин, тогда министр финансов России, твердил: «Ну, до 2010 года ещё помучаемся и совсем выйдем из кризиса». И вот он – 2014 год, обвал рубля. А на Западе тоже с тех пор ещё - не вышли. Юг Европы - финансовый кризис от Греции до Португалии. Производство и Англии, и Франции, и даже «локомотива» - Германии - топчется на одном месте, или сокращается.
А всё это уже проявлялось еще в 70-е годы. Ещё продолжалось революционное преобразование общества, рухнула старая колониальная система, во Вьетнаме отражена американская агрессия, вслед за Кубой против диктата США выступила Чили, рухнули последние фашистские режимы – в Португалии и Испании. Могущество империализма оказалось под сомнением. Все политические силы в мире находились в движении, приближался мировой кризис 70-х годов. В Чехословакии «пражская весна», в Париже – студенческие волнения. В такой обстановке нарастания противоречий решение генерала де Голля обменять евродоллары на золото прозвучало как предупреждение провидца о грядущих бурях.
Де Голль - национальный герой Франции, символ её национальной гордости, символ её величия. Вторая мировая война для Франции обернулась трагедией. Ещё до войны реальность угрозы германского реванша заставила правящую партию радикалов заключить пакт о взаимопомощи с Чехословакией и СССР. Далее был Народный фронт, победа фашистов в соседней Испании, и Франция оказалась окружена ещё и другими фашистскими соседями – Германией и Италией. И радикалов качнуло к правым – их новый лидер Даладье принял участие в мюнхенском сговоре, предал союз с Чехословакией и СССР. А в 1939 году, уже после своего вступления в войну с Гитлером, Франция вместе с Англией - вместе с Гитлером поддерживали воевавшую с СССР Финляндию. А потом - военное поражение, падение Парижа, бегство в Виши, позор предательства.
Де Голль был аристократ, полковник. Воинский долг, понятия чести и служения родной Франции - для него были святы. Он не признал предательства и возглавил движение Сопротивления, которым руководил из Лондона. Оно действовало параллельно с движением коммунистов – «партией расстрелянных». Западные союзники сбрасывали уже Францию со счетов, дипломаты США рассчитывали на сотрудничество с Виши, вели переговоры с вишистами.
Авторитарные взгляды дворянина де Голля представлялись американцам чуть ли не фашистскими. Однако реализма у де Голля хватило, чтобы укрепить положение антифашистской Франции – он проявил способность сотрудничать с СССР к взаимной выгоде. Он посетил Москву, в Москве обосновалось французское посольство, на фронт к нам прибыли добровольцы эскадрильи «Нормандия». Возникло фронтовое братство двух стран. Разумеется, де Голль не разделял демократических, и тем более, левых взглядов. Его дворянские представления о величии Франции были авторитарные, чем-то сродни бонапартистским. Но это не мешало ему не открывать фронт против коммунистов, и даже, возглавляя в первые дни после Победы правительство Франции, допустить в него коммунистов. Во всяком случае, авторитет борющейся Франции, поддержанный СССР, позволил ей войти в число великих держав-победительниц, получить репарации и свою зону оккупации Германии, и стать членом Совета Безопасности ООН,
В 1958 году, после потери колониальных владений и следования в фарватере политики США, Франция приблизилась к критическому состоянию, и требовался технологический и научный прорыв. Фигура героя Франции оказалась вновь востребованной. В соответствии с его авторитарными взглядами была преобразована политическая система страны, Франция стала президентской республикой, а де Голль - её президентом. Снова де Голль посетил СССР и восстановил с ним добрые отношения. Опираясь на политические успехи своей дипломатии, он сделал шаги для освобождения страны от зависимости от диктата США. Это вызывает ассоциации с тем, что ныне происходит с Россией. Национальный капитал проявляет стремление конкурировать с могучим соперником и пытается проявлять самостоятельность. Действительно, обновление научно-технического потенциала Франции при де Голле пошло быстрыми темпами, президент не поддался соблазну увязнуть в колониальных авантюрах – Вьетнам был уже потерян, с национально-освободительным движением в Алжире ещё шла война, но её он прекратил, заключив Эвианские соглашения, а остальным африканским колониям предоставили независимость, позаботившись сохранить экономическое влияние на них, то есть соблюсти интересы французских монополий, таких как «Тотал». Иные колонии получили статус заморских территорий Франции, как, например, Гвиана.
Несмотря на авторитарность правления генерала, считать его фашистом, как это полагали американские руководители в 1943 году, – нельзя. Подавление им фашистского мятежа колониалистов из числа офицерства в Алжире свидетельствует об этом со всей определенностью. За десятилетие с 1958 по 1968 год Франция подтвердила свой статус великой державы, Однако это не спасало от развития кризисных симптомов, приведших к кризису 70-х годов. А этот кризис породил подъём революционного движения в мире, проявился в Чили, в Португалии («революция гвоздик»), в Испании (падение режима Франко).
Во Франции такой подъём был сорван преждевременным выступлением ультралевых. Мелкобуржуазное нетерпение проявили некоторые молодёжные движения и слои, в первую очередь, студенчества и, в известной степени, рабочего класса. Кризис ещё не создал предпосылок для революционной ситуации, а участие в забастовочной борьбе во время отпора фашистскому мятежу офицеров-колониалистов из ОАС - потребовало больших усилий от рабочего класса. Он проявлял усталость, ещё не был готов к решительным боям с капиталом. И выступление ультралевых не могло быть в должной мере поддержано рабочими. Оно кончилось пшиком, как и менее массовые, но такие же заговорщические выступления как, например, акции «красных бригад» в Италии или в Германии. Их вожди в ближайшее же время исправили «ошибки своей молодости» и вписались в систему, продвинувшись даже в правящую буржуазную элиту, вплоть до министров.
Приходится встречать в литературе мнения, дающие такие объяснения событиям того периода, которые отрицают влияние политэкономических причин, и сводят всё к конспирологии, к заговору спецслужб США – по образцу «цветных революций». Поводом для таких мнений явились проявления действительных противоречий внутри империалистического лагеря. Окрепший французский монополистический капитал в годы президентства де Голля проявил реальное сопротивление диктату могучего конкурента. Это наглядно проявилось в выходе Франции из состава военной организации НАТО, в усилиях по созданию собственного ядерного оружия и во вступлении в число ядерных держав на равных с остальными.
Но самым наглядным свидетельством независимых позиций Франции явилось доведение до всего мира истины, что «король-то - голый!» Это, отдадим ему должное, – сделал президент страны де Голль, предъявив к оплате золотом полученные в уплату за реальные товары – «зелёные фантики» с портретами американских президентов. Вот в этом, уже подёрнувшемся порошей забвения акте, - лежит исходная точка нынешних событий в мире финансов. Никсону пришлось оплатить «фантики» золотом, последовала цепная реакция попыток повторить ход президента Франции, и золотое содержание доллара пришлось отменить в 1971 г.
Но ещё с тех пор - с неизменной последовательностью, под давлением кризисных проявлений – печатный станок США продолжает работать. Конгресс США угрюмо поднимает всё выше планку допустимого, всё растущего государственного долга размером во много триллионов долларов. И упорно капитал США пытается отсрочить неизбежное – признание всем миром, что «король голый», что капитализм – банкрот. Безнадёжно! Этот дутый пузырь несостоятелен, как блефующий игрочишко без единого золотого в кармане.