ЭПАТАЖНАЯ ИМИТАЦИЯ МАРКСИСТСКО-ЛЕНИНСКОЙ ТЕОРИИ И МЕТОДОЛОГИИ РОССИЙСКИМ ЗЮДЕКУМОМ[1]

«… Побольше недоверия к парадным выступлениям,

побольше мужества глядеть прямо в лицо

серьезным политическим реальностям!»

                                                В.И. Ленин.

Вопрос об объединении интернационалистов.

 Полн. собр. соч. Т. 26. С. 191.

«Болтать о диалектике и марксизме и не уметь

соединить необходимое (если оно на время необходимо)

подчинение большинству с революционной

работой при всяких условиях есть издевательство

над рабочими, насмешка над социализмом».

В.И. Ленин. Русские Зюдекумы.

Полн. собр. соч. Т. 26. С. 123.

 

 

I. «Смотрите, кто к нам пришёл»…

 

Нынешний предводитель правого оппортунизма, национал-шовинизма и клерикального «социализма» г-н Зюганов со товарищи готовятся с помпой отпраздновать 20-летие своего восшествия на руководящие посты в КПРФ, успешной «приватизации» остатков КПСС, разгромленной горбачевистами в союзе с ельцинистами. К этой дате должен быть приурочен и очередной съезд как знаковое и торжественное мероприятие. (Зюгановцы любят всё оформлять в праздничные одежды: таким они представили общественному мнению XIII съезд, на котором была принята новая редакция Программы). Но столкнувшись с резкой критикой последних месяцев, они решили прикрыться «фиговым листком»: дескать, мы проводим съезд не 13–14 февраля – точно в день юбилея, а 23–24 того же месяца… То будет, по их уверению, не празднично-юбилейное, а сугубо деловое мероприятие.

Между тем праздновать, а значит и публично рапортовать об успехах своей деятельности, зюгановцы начали уже в настоящее время – в октябре 2012 года. Начало предпраздничной, подготовительной кампании положил XIV пленум ЦК КПРФ, состоявшийся 27 октября с.г. в Подмосковье. Именно ему и был адресован явно претенциозный, а по общей тональности и конкретным формулировкам – эпатажный доклад Г. Зюганова в письменном виде «Актуальные вопросы совершенствования идейно-теоретической работы партии». За 16 дней до пленума, 11 октября, текст был опубликован в газете «Правда» почти на четырёх полосах. («Правда», № 111 (29885), с. 1–4). Многое в этом факте обращает на себя внимание:

а) предварительная публикация огромного по объёму, путанного – и намеренно эпатирующего по содержанию сочинения;

б) тавтологичность, бесконечные смысло-ускользающие рефрены, говорящие о явных и потаённых намерениях автора сказать нечто такое, во что бы обязательно поверили в очередной раз и коммунисты, и все читатели – потенциальный электорат КПРФ;

в) крайняя эклектичность, откровенная декларативность и даже демагогичность, свидетельствующие, с одной стороны, об отсутствии какой-либо деловой, конструктивной программы на заявленном направлении, а с другой, о невысоком профессионализме нынешних «писарчуков», не сумевших до конца замаскировать «фигуру» грубой имитации марксизма-ленинизма. Уж слишком явно «торчат уши» «насмешки» над великим учением, над рабочим классом и классовой борьбой, над социализмом, материализмом, атеизмом и многим другим (В.И. Ленин). Вообще над тем, что ждут эксплуатируемые народы России от тех, кто претендует на ответственное и многозначительное звание «коммунист», «коммунистическая партия»…

Среди демонстративного нагромождения благонамеренных слов, фраз и целых разделов по глазам читающего строки доклада бьёт заявление Зюганова: «Методологической основой идейно-теоретической и практической деятельности КПРФ всегда (!!!) была и есть теория марксизма-ленинизма» («Правда, с. 2).

Всё умиляет, почти до слёз, в этой фразе, но особенно словечко «всегда»… Чтобы по достоинству оценить такое признание, нужно хотя бы кратко бросить ретроспективный взгляд в прошедшее 20-летие, в том числе в историю появлении ещё одного защитника и теоретика марксизма-ленинизма. Мы помним: один уже был – «мистер» Горбачёв, который звал к восстановлению «ленинской концепции социализма», к «социализму с демократическим лицом»… Откуда же возник ещё один борец за чистоту марксистско-ленинской теории и методологии? Приходится вспоминать, что в начале 90-х годов, под видом «гласности», «плюрализма» и «возвращения к аутентичному ленинизму» в обществе вовсю господствовала атмосфера вульгарного субъективизма, разнузданного волюнтаризма и воинствующего анархизма. А контрреволюционный анархизм, посеянный кликой Горбачёва и К^о, националистами и шовинистами, подпольными миллионерами, диссиденствующими антисоветчиками и всей «пятой колонной», доведённый до разгрома КПСС, преступного Беловежского «закрытия» СССР и, наконец, — кровавого расстрела Верховного Совета РСФСР, есть «вывороченный наизнанку буржуазный индивидуализм»… «Индивидуализм, – писал В.И. Ленин в 1901 году, – основа всего мировоззрения анархизма»[2]. Спустя 100 лет после этих слов антисоветская, антикоммунистическая вакханалия с небывалой остротой обнажила реакционную разрушительную силу мелкобуржуазной стихии, ловко направляемой из центра контрреволюции. Призыв горбачевистов «Вы бейте их снизу, а мы – сверху!» воплощался в бесчисленные митинги и демонстрации, на которых гремел анархистский клич «Долой!» «Долой КПСС!; Долой советское государство!; Долой Конституцию!; Долой крупное социалистическое производство, да здравствуют кооперативы и частная собственной!; Долой колхозы и совхозы – нас накормят фермеры!; Долой тоталитарную культуру и идеологию – пусть господствует плюрализм! Никаких доктрин, теорий, революционных учений! Здравый смысл – вот наша идеология!».

В созданной контрреволюционной атмосфере анархистского мировосприятия, индивидуалистической мелкобуржуазной вседозволенности, а также социальной растерянности мещанина и обывателя, психологического отчаяния части интеллигенции, выбитой из колеи привычной жизни, на авансцену политического театра выныривали самые экзотические персонажи, в том числе из криминального мира и с явными психическими отклонениями. Но в первую очередь антисоветская, антикоммунистическая митинговщина открывала дорогу субъектам ловким, предприимчивым, не отягощенным атрибутами чести, совести, достоинства. Запрет КПСС и окончательный разгром СССР создавал для этой публики реальные возможности хапнуть от общенародного достояния и обрести богатство, сделать карьеру, сломать «серую советскую жизнь, оттянуться по полной» и т.д. и т.п. То погромное, контрреволюционное время получило устойчивое название – определение: «Лихие девяностые…»

Именно в начале этих лихих лет получает свое новое продолжение политическая карьера рядового орловского партаппаратчика КПСС Г. Зюганова. Знающие его много лет коммунисты выделяют в нём одну, ведущую и пламенную, страсть: сделать во чтобы то ни стало успешную – «руководящую» карьеру. Карьеризм, гипертрофированное честолюбие, а вместе с этим невероятная подозрительность и мстительность – отличительные, сущностные черты этого человека. Они в полной мере проявятся, когда он в обстановке политической вакханалии станет во главе КПРФ, и отразятся на всех сторонах её деятельности. «Ускорение и замедление, – писал К. Маркс, – в сильной степени зависят от… «случайностей», среди которых фигурирует также и такой «случай», как характер людей, стоящих вначале во главе движения»[3].

После запрета КПСС указами Ельцина от 23 августа 1991 года Зюганов срочно ищет место «под солнцем», мелькает там и сям, но стороной обходит возникшие компартии. Подвизается в общественно-политическом движении «Духовное наследие» (руководитель А. Подберёзкин), в Координационном совете Народно-патриотических сил, Фронте национального спасения, принимает участие в первом съезде правого крыла Российского национального собрания (созвал А. Стерлигов), устанавливает контакты с церковниками. «Размышления о путях русской духовности естественно привели меня в начале 90-х годов в Александро-Невскую лавру.» — сообщает он в книге под названием «Верность» [4]. В Конституционном суде «по делу КПСС» появляется эпизодически для дачи показаний и тут же исчезает. При этом показания, которые даёт Зюганов суду, более чем сомнительны: «Я, конечно, не могу утверждать, что партия ни в чём не виновата. Это далеко не так»… Надежда Халиловна Гарифуллина – коммунист-ленинец, талантливый советский журналист-аналитик очень точно оценила подобные «свидетельства» Зюганова в процессе судилища над КПСС и Советской властью: «Это речь не защитника, а обвинителя партии»[5]

И вот такой «защитник» нежданно-негаданно на Втором Чрезвычайном (объединительно-восстановительном) съезде Компартии Российской Федерации в феврале 1993 года оказался избранным на пост председателя ЦК КПРФ. Что означал для съезда сей политический факт в тот момент, но ещё больше для партии во все годы «правления» Зюганова? Необходимым и справедливым было принятое съездом решение, иначе говоря, по достоинству личных качеств и по заслугам делегаты поставили его у руля партии в тяжелейший и ответственнейший период её бытия Зюганова? Всё учли, обсудили и оценили? Или то была «классическая» случайность, обусловленная стечением многих обстоятельств – объективных и субъективных, открытых (явных) и скрытых (неявных)? Для тех, кто присутствовал тогда в здании пансионата на Клязьме (в нём проходил съезд КПРФ), и сегодня, спустя 20 лет, для оставшихся в живых делегатов съезда, ясно: то была, с одной стороны, очевидная случайность (сумма случайностей!), а с другой, – как её воплощение – явная, вопиющая несправедливость – с точки зрения ленинских требований идейности, коммунистической преданности, деловитости, нравственной чистоплотности, самоотверженности и беззаветности в служении делу рабочего класса, всего трудового народа. Ни одним из этих качеств Зюганов никогда не обладал, а с годами реставрации капитализма и пребывания в буржуазной Думе растерял их зачатки ещё больше.

«Игра случая» в полной мере проявилась в ходе Чрезвычайного съезда. Во-первых, в зале была явно нервозная, периодически переходящая в митинговые страсти, обстановка. А. Денисов (ленинградский профессор, бывший народный депутат СССР) написал о своих впечатлениях от съезда: «В зале, заполненном людьми среднего и пожилого возраста, царила атмосфера нетерпимости и вражды всех со всеми, или, как выразился один из ораторов, «вёлся огонь по своим»… (Цит. по: «Левая газета», март 1993 г., № 6). Во-вторых, многие делегаты не смогли выразить своё отношение к документам съезда и составу ЦИК. «Мы ехали на II съезд КП РСФСР, но неожиданно оказались сначала на Клязьме на съезде несуществующей партии КПРФ. – писал народный депутат России Д. Степанов, активно боровшийся на заседаниях Конституционного суда. – При спешном конституировании съезда возражавшим делегатам слова вообще не дали. Впрочем, к этому мы скоро привыкли и не особенно возмущались, когда при рассмотрении поправок к Программному заявлению и Уставу обещалось обсудить сначала предложения редакционной комиссии, а затем предложения регионов, но до мнений с мест президиум не доходил… Ещё более горький осадок остался после выборов состава ЦИК… Грустно это, и обидно за рядовых коммунистов, которых сначала предают, а потом одурачивают» (Цит. по: «Народная правда», февраль 1993 г., № 7).  В-третьих, выступавший с основным докладом и баллотировавшийся на пост председателя партии В. Купцов, снял свою кандидатуру, освободив дорогу Г. Зюганову. Обвинённый в горбачёвщине, Купцов отступил и тем самым определил весь дальнейший путь зюгановщины. Валентин Александрович всегда знал подлинную цену новоиспечённому «вождю», но никогда не вставал на решительную борьбу с «российским Зюдекумом», проявлял соглашательство и откровенную трусость, что явно вызывало сомнения в политической зрелости бывшего первого секретаря обкома и секретаря ЦК КПСС… Впрочем, не лучше поступали и другие заместители правооппортунистического «вождя», секретари и, увы!, многие члены Центрального Комитета КПРФ. Отсюда феномен зюгановщины, с одной стороны, есть явление, безусловно, персонифицированное, с другой, явно клановое, взращённое в обстановке идейной и политической беспринципности, соглашательства и двурушничества. В-четвертых, это двурушничество уже проявилось на самом Чрезвычайном съезде и сразу после него. Многие делегаты, почувствовав некоммунистичность проекта «Программного заявления», требовали доработать документ. После ожесточённых споров «Заявление» было принято, но вспоследствии был опубликован совсем другой текст «Программного заявления». Делегат съезда, доктор юридических наук Б. Курашвили потребовал через печать «смены всех причастных к фальсификации руководителей ЦИКа и опубликования подлинного Программного заявления». «Иначе, –  писал он, – новый маразм партии, попавшей в руки благонамеренного горбачёвского охвостья. Не успев возродиться, партия станет вырождаться» (Цит. по: Б. Курашвили. Куда идёт Россия. М.,1993 г.).

Итак, в чьи же «руки» попала КПРФ 20 лет тому назад? Кто пришёл к коммунистам в качестве  их нового руководителя, «как бы» взвалив на себя тяжкую ношу делать работу и одновременно быть воплощением коммунистической идейности и нравственности, образцом единства слова и дела? Обладает ли он в такой степени марксистско-ленинским мировоззрением и убеждениями, «к которым разум приковывает нашу совесть – это узы из которых нельзя вырваться, не разорвав своего сердца»…? (К. Маркс). Лучше самого Геннадия Андреевича вряд ли кто ответит на эти вопросы. Ответы же мы находим в многочисленных сочинениях (статьях, интервью, брошюрах, монографиях), на которых стоит его фамилия и повествование ведётся от первого лица. Вот эти ответы, имеющие характер документа:

• «Вступил в партию, веря, что коммунистическая идея, которой более двух тысяч лет, наиболее глубоко выражает нужды и чаяния народа»[6]. «Я вступил в партию, – говорит он в другом тексте, – совершенно осознанно. В более зрелом возрасте я прочитал Библию, Коран и вдруг открыл для себя истину, что этика социалистическая и этика христианская, религиозная совпадают. … А ещё я говорю о том, что Иисус Христос – это первый коммунист»[7];
• «Я был лично знаком с митрополитом Иоанном, которого считал духовным лидером оппозиции, духовным отцом современного русского патриотизма. И многому научился у этого мудрого человека»[8];
• «Среди религиозных мыслителей наибольшее влияние оказали на меня Иван Ильин и петербургский мыслитель Иоанн (Снычёв), с которым я неоднократно встречался и которого искренне, глубоко уважал»[9]. «Я не раз обращался к философскому наследию И.А. Ильина, внёсшего свой весьма ощутимый вклад в разработку идеологии российского государственного патриотизма»[10].

Подобные откровения Зюганова можно приводить до бесконечности. Они ярко и доказательно раскрывают мировоззренческую парадигму этого человека, принципы и саму направленность миропонимания и мироощущения лидера нынешней КПРФ. «Относительно зюгановского мышления можно извлечь следующие выводы. – пишут Дж.Б. Урбан и В.Д. Соловей в книге «Коммунисты России на распутье» (перевод с английского). – Его интеллектуальные новации, исторические обоснования и внутреннее содержание – более чем сомнительны. В большой мере это компиляции фрагментов различных теорий и авторов, часто содержащих противоположные взгляды. По языку и стилю это скорее причудливая смесь славянской терминологии, заимствованной у русских мыслителей XIX века, и западных представлений из современной социальной и политической наук. … Перед нами не академический анализ, пусть и слабый, а идеологический, политический и пропагандистский миф, состряпанный в квазинаучной форме»[11].

Авторитетные авторы дают точную и справедливую оценку «интеллектуальных новаций» зюгановских опусов. Но они упустили ещё одну особенность мышления его квазинаучных публикаций: они насквозь антикоммунистичны и дышат откровенной враждой к марксизму-ленинизму как к теории, методологии и практике революционного преобразования общества. И тут всё понятно: каковы учителя – таков и ученик. Он учится не у Чернышевского и Герцена, Белинского и Добролюбова – всех русских революционных демократов, а у Вл. Соловьёва, Флоренского, С. Булгакова, Иоанна Кронштадского, Иоанна Петербургского (Снычёва), Алексия II, наконец, у И. Ильина. Ильин ярый антисоветчик и антикоммунист, высланный в своё время за границу, особенно близок Зюганову идеями «государственного патриотизма», «рангового отбора» и др. Он его называет «знаменитым», «крупнейшим», «одним из выдающихся умов ХХ столетия», которому были «нанесены незаслуженные обиды»…[12]

Вот некоторые из теоретико-политических постулатов Ильина, которым он следовал всю свою жизнь и которые изучал Зюганов:

• «Любовью, волею, словом и делом я связан с Добровольческою армиею с ноября 1917 г. Так будет и впредь. Я всегда сделаю для неё всё, что в моих силах; её враги будут моими врагами и её друзья будут моими друзьями»;
• «Мы должны доказательно вскрывать перед мировым общественным мнением происходящее в Советии: антинациональную, губительную для России политику коммунистов, нерусскость советского империализма»;
• «Нет никакого сомнения в том, что двадцатый век выдвинул, мобилизовал и сплотил новый «сорт» людей, именуемых «коммунистами»… Что надо делать в будущем, чтобы люди такого сорта… совсем не возникали: убивать! … Смертная казнь для злодея здесь допущена как необходимость»[13];
• «Нравственные и умственные мерила» коммунистов «очень невелики, начиная с Ленина»; это – «полулюди, опустившиеся на низшую ступень первобытного всесмешения»;
• «Фашизм был прав, поскольку исходил из здорового национально-патриотического чувства… То, что совершается» им «есть великое переселение… Удаляется всё, причастное к марксизму, социал-демократии и коммунизму, удаляются все интернационалисты и большевизаны; удаляется множество евреев…»[14] (выделено мной. – В.С.);
• «Что сделал Гитлер? Он остановил процесс большевизации в Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе». «Новый дух» национал-социализма имеет… положительные определения: патриотизм, вера в самобытность германского народа, … социальная справедливость и внеклассовое, братски-всенародное единение»[15].

Примечательный во всех отношениях факт нашей контрреволюционной действительности: прах антисоветчика И. Ильина, умершего в 1954 г. в Цюрихе, нынешним режимом перевезён в Россию и захоронен на церковном кладбище Донского монастыря в Москве. Теперь он покоится рядом с могилами самых активных борцов с Советской властью генералов Деникина и Каппеля. Так бывшие коммунисты-перевёртыши, продолжающие подлое дело Горбачёва–Ельцина, «физически» вернули реакционнейшего борца с коммунизмом России. Даже генерал Деникин (как, впрочем, Н.А. Бердяев и некоторые другие белоэмигранты) в годы Великой Отечественной войны отказался идти на сотрудничество с нацистами, морально, духовно он был на стороне Красной Армии. А Ильин уже после Нюрнбергского процесса, осудившего чудовищные преступления фашистов, смел говорить о его «правоте». Настолько люто, до самозабвения своего философского сознания, ненавидел он коммунистов и Советскую власть, рождённую русским народом. А нынешний председатель ЦК КПРФ Зюганов числит Ильина среди своих учителей и преклоняется перед фашиствующим антикоммунистом, заимствует его идеи. «Предложенные Ильиным три доминаты исследовательского метода… – могут вполне рассматриваться как несущие конструкции при разработке идеологии государственного патриотизма и в современной России»[16]. Вот откуда берёт свои истоки зюгановская идеология госпатриотизма, служащая сохранению и укреплению власти криминальной буржуазии, углублению процесса реставрации капитализма в России.

Зная не витринный, не показушный, а подлинный, часто потаённый и скрытный жизненный путь г-на Зюганова, его мировоззренческое кредо и ценностно-смысловые ориентации, легко понять и генезис некоммунистичности псевдокоммунистического «вождя», почему 20 лет он открыто или скрыто клеймит большевизм, материализм, атеизм, в конечном счёте – марксизм-ленинизм, почему предаёт интересы коммунистов и идёт на сотрудничество с контрреволюционным режимом. Читая его опусы, порой складывается впечатление, что это пишет не Геннадий Андреевич Зюганов, а Иван Александрович Ильин из могилы на Донском кладбище. Увы, в этом утверждении нет ни доли иронии и ни грана гиперболизации. Об этом говорят конкретные постулаты из опубликованных учеником Ильина опусов. А то, что написано пером, то уже не вырубишь топором… 20 лет Зюганов утверждает, что:

• «историческая эпоха, начало которой положил Великий Октябрь, закончилась»[17]. Это чудовищное по своему смыслу заявление, во-первых, элементарно безграмотно, невежественно. Исторические эпохи, с точки зрения марксизма-ленинизма, это сравнительно длительные и качественно своеобразные периоды истории (эпоха феодализма, капитализма и т.д.) После Октябрьской революции прошло всего 95 лет и эпоха всемирного социализма только начинается, она вся – впереди… К тому же, «в каждой эпохе бывают и будут отдельные, частичные движения то вперёд, то назад, бывают и будут различные уклонения от среднего типа и от среднего темпа движений»…[18] «Уклонения» в форме реставрации прежнего уклада всегда носят временный характер – они относительны; социальный прогресс постоянен, он будет рождать всё новые и новые формы общественного мироустройства. Утверждая обратное, во-вторых, Зюганов идейно разоружает и деморализует ряды коммунистов и всех трудящихся. Он льёт воду на мельницу либеральных утверждений «о конце истории, завершении эволюции человечества и универсализации западной либеральной (буржуазной – В.С.) модели как окончательной формы правления» (Ф. Фукуяма);
• он не устаёт твердить, что «Россия исчерпала свой лимит на революции» (источников тьма!);
• он многие годы обличает большевизм и большевиков, окарикатуривает и демонизирует их. «Своевременное смещение идеологии Коммунистической партии Российской Федерации в область государственного патриотизма не позволило сделать из нашей партии пугало «экстремистов-большевиков»[19]. При этом Зюганов конечно же отдаёт себе отчёт в том, что он тем самым клеймит ленинизм. Он очень гордится тем, что отстаивает имя и дела И.В. Сталина. «Большевизм и ленинизм – едино суть. Это два наименования одного и того же предмета». – говорил И.В. Сталин[20]. Это определение должен, наверное, помнить Зюганов, но тем не менее он приписал большевику Ленину «революционный псевдорадикализм»[21], от которого тот, по его словам, позднее отказался;
• он наводит «тень на плетень», когда объясняет природу диктатуры пролетариата: «Мятежи и бунты происходили как раз тогда, когда пытались установить классовую диктатуру, безразлично какую (!!!) – боярскую, дворянскую или пролетарскую»[22];
• он постоянно гнобит КПСС, словно не оттуда вышел и не обязан ей своей карьерой: «В результате непрерывного механического давления (???) КПСС на социум народ «устал»[23]. (Народ устал не от КПСС как таковой, а от двурушников и предателей типа Горбачёва, Ельцина, Яковлева, а теперь вот и от Зюганова. Когда к власти пришли контрреволюционные реставраторы капитализма во многих, многих городах и сёлах люди говорили с горечью: «Коммунисты, мы вас критиковали, чтобы вы навели порядок в стране, а что сделали вы: отдали власть проходимцам…»);
• он формирует враждебное отношение к Советскому государству, его истории и культуре: «Мы теперь слишком хорошо знаем, сколь тяжким может быть иго (!!!) бездуховной государственности (!!!), слишком хорошо чувствуем, какую страшную нравственную цену приходится платить за утерю идеалов (???), способных придать нашему соборному, национальному бытию священный, вечный и непреходящий смысл…»[24]. Педагог по образованию, Зюганов в негативном свете представляет советское образование, высокомерно относится к специалистам, подготовленным советской высшей школой: «Опыт элитарного образования в СССР дал скорее негативный, чем позитивный результат. Специалисты выходили не выше среднего уровня», был «дух кастовой замкнутости»…[25] На это можно ответить лишь тремя словами: клевета – подлая и грязная!;
• одновременно он в превратном виде представляет уничтожение СССР и обеляет контрреволюцию: «Держава распалась потому, что были преданы забвению многовековые корни глубинных основ государственного, культурного, религиозного – всенародного – единства»[26]; «… Именно бездумное богоборчество стало одной из причин развала СССР и всех наших нынешних бед»[27];
• прямо или косвенно он клеймит марксистско-ленинскую теорию и идеологию: «Бытовавшая у нас вульгарная социология (т.е. марксизм-ленинизм – В.С.) почти отучила осмысливать действительность в категориях общенациональных интересов»[28]; «В принципиально новой исторической обстановке многие (!!!) идеи пролетарского социализма, разработанные Марксом, Энгельсом, их последователями (читай – В.И. Лениным – В.С.), в значительной степени утратили свою притягательность (!!!) для многих наших современников»[29];
• вот уже 20 лет, начиная с 1993 года, Зюганов последовательно и настойчиво внедряет в ряды КПРФ религиозную идеологию, является открытым и агрессивным богостроителем, проводником идеализма и фидеизма. Он доказывает, что «любая (!!!) политическая или общественная система обретает устойчивость, прочность, волю к жизни и способность к развитию, к борьбе за своё существование лишь тогда, когда она осмыслена и воодушевлена великой духовной Идеей, благородным «небесным» Идеалом»[30], то есть верой в Бога. И «сегодня, – утверждает сей богостроитель, – впервые за три десятилетия (!!!), мы имеем реальный шанс восстановить симфоническое единство наших духовных и государственных традиций». Все они «нашли отражение в знаменитой формуле «Православие, Самодержавие, Народность»…[31] «Мы должны, наконец, понять, – учит он всех «непонятливых», – демократия в России – это всерьёз и надолго. …Слава Богу, ибо только с помощью демократических механизмов сегодня можно практически достигнуть того общественного, соборного согласия по важнейшим вопросам нашего бытия…»[32]

Вот таков подлинный, а не выдуманный идейный и политический облик человека, волею случайностей возведённый на «капитанский мостик» «корабля» под названием «КПРФ»… Что же он может в качестве своих заслуг и достижений представить XV съезду КПРФ в феврале 2013 года? Если «прямо» посмотреть «в лицо серьёзным политическим реальностям» (Ленин), то таких «достижений» будет только два:

1) окончательное утверждение оппортунизма и буржуазного социал-реформизма в широких рядах КПРФ, превращение её в силу, противостоящую объединению всех коммунистов России на марксистско-ленинской платформе. Тут Зюганов «достойно» продолжил дело Горбачёва по уничтожению коммунистической партии как авангарда рабочего класса и всех трудящихся. Иначе говоря, он будет работать в общей «упряжке» реставраторов капитализма в России;

2) рождение мифа о величии самого Зюганова, с которым не может сравниться ни один отечественный мыслитель, как в прошлом, так и в настоящем. Суесловие и поток похвальбы самого г-на Зюганова и его окружения не знает границ. «Его сторонники должны верить ему как Богу (!!!), отвечать полной преданностью и смело идти за ним в «даль светлую». – пишут биографы нынешнего российского «Зюдекума». «В России было много ярких имён и лидеров (начиная с протопопа Аввакума, Стеньки Разина, были Пётр Великий, Екатерина II, Ленин, Жуков) – одни действовали во имя государства, другие – вопреки государству и политической системе». Но «только один российский политик на современном этапе отвечает… требованиям обоих типов российского лидерства»…[33] История политической мифологии знает немало случаев самой дикой мистификации, но эта, пожалуй, превзошла всё, что может родить человеческая фантазия. Тут требуется обращение уже не к политологии и истории, а к литературе, тем образам, которые она создала талантом и трудом великих писателей. И не надо удивляться тому, что память извлекает из своих глубин персонаж Хлестакова и хлестаковщину как вечное нарицательное обозначение повторяющихся ситуаций и действующих в них лиц. Сегодня в контрреволюционной России вся общественная «площадка» наполнена фантасмагорией гоголевского «Ревизора», а рожи и хари кривляющихся хлестаковых торчат из всех углов растоптанной страны…

 

II. Доклад Г. Зюганова на XIV пленуме ЦК КПРФ –
новое издание горбачёвско-яковлевских фальшивок

Через все оппортунистические, праворевизионистские публикации «вождя» КПРФ рефреном проходит мысль: «Россия исчерпала лимит на революции, второго издания Октябрьской революции не получится»… Да, действительно, пока не получилось… Но вот что уж точно получилось в виде «второго издания» – так это реанимация горбачёвщины во всех её идейных, политических, идеологических и нравственных проявлениях. Задумав контрреволюционный демонтаж социализма, горбачевисты разработали и стstrongали осуществлять многоходовую операцию под названием «Перестройка». Её важнейшей составной частью явилась многолетняя и разветвлённая кампания по дискредитации и опошлению марксизма-ленинизма как идейной, научной и духовно-ценностной сердцевины всей нашей общественно-политической и социально-экономической системы, сложившейся в СССР. Собранная антисоветская, антикоммунистическая команда горбачевистов, «начиная с 1986 года, постепенно стала вводить в идеологический оборот новые, совсем немарксистские истины»[34]. И делалось это тонко, хитро, шулерски. Они «правильно делали, когда избегали резких перемен и в идеологии, и во внутренней политике… Резко и сразу могли уйти от марксизма учёные. Но не политики, тем более руководители страны. Им надо было в максимально возможной мере выиграть время, чтобы до возможного, по сути, неизбежного восстания консерваторов сделать перемены в идеологии, в политическом поведении необратимыми»[35] (выделено мной. – В.С.).

Контрреволюционеры – горбачевисты под руководством Яковлева (сам Горбачёв теоретически глубоко невежественен и всегда использовал труд «оруженосцев» – подхалимов) начали «читать заново» ленинское наследие. Так погром социализма получил «идеологическое прикрытие, в том числе авторитетом Ленина – для большей «проходимости» в народе, и особенно в партии»[36]. Как свидетельствует Яковлев, Горбачёв «обвёл партию вокруг пальца. Потому что всё время выступал за укрепление партии, а на самом деле делал всё для того, чтобы её разрушить. И ему верили, он умел убеждать»[37].

Всё это сегодня повторяет Зюганов внутри КПРФ. В своё время был запущен «пробный шар» относительно переименования КПРФ – трюк не прошёл, удалось только снять коммунистический девиз «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Но продолжилось наполнение политического и идеологического багажа КПРФ правооппортунистическими, богоискательскими «новациями». Острая борьба многие годы шла вокруг Программы партии, за придание ей научного, марксистско-ленинского характера. Зюгановцы, как и горбачевисты, пытались обвести коммунистов вокруг пальца: одних подло дискредитировали, навешивая им ярлыки «догматиков», «троцкистов», «экстремистов», другим внушали мысль, что они и есть подлинные марксисты-ленинцы, а Программу трогать не надо. Так, в начале 1997 года в партийные  организации было направлено письмо от имени ЦК «О социально-политической ситуации в России и первоочередных задачах партии». В нём, в частности, утверждалось, что «критика КПРФ (на самом деле Зюганова и К^о) с упрощённых ортодоксальных позиций заключается в обвинении нашей партии в отказе от классового подхода, в отступлении от марксистско-ленинского учения. Мы считаем эти обвинения несостоятельными» (Цит. по машинописному тексту). Давление, шедшее от верхушки зюгановцев, на некоторое время сняло напряжение: было объявлено, что Письмо ЦК, якобы, получило одобрение среди коммунистов. Но под этой туманной завесой Зюганов продолжал «клепать» свои богоискательские, ревизионистские, мелкобуржуазные поделки. Тут он последователен и неутомим. К тому же пишет не сам, а его многочисленные приближённые, извлекающие таким образом свои «серебряники»…

25 марта 1997 года Зюганов публикует в газете «Советская Россия» статью под многозначительным названием «Открыто водружённое знамя», в которой решительно и единолично выступает против принятия новой редакции Программы КПРФ, хотя такое решение принимал декабрьский (1996 г.) пленум ЦК. И опять заявляет в статье: «Может быть, мы отказались от марксизма-ленинизма как своей теоретической основы, как это сделали социал-демократы? Нет, не только не отказались, но стремимся к его творческому развитию, ибо марксизм есть обобщение и необходимый вывод из всех достижений мировой науки и культуры». Какие слова, которые, однако, ничего не стоят!  Стоят только дела, и оппортунист продолжает срывать доработку Программы в марксистско-ленинском духе… На майском (2000 г.) пленуме ЦК КПРФ Зюганов цинично бросает членам ЦК: «Работа над Программой есть столоверчение, которое не только бессмысленно, но и вредно»…

И «вдруг» на XIII съезде КПРФ (прошёл 28–30 ноября  2008 г.) принимается новая редакция Программы партии. Что случилось, почему «столоверчение» прекратилось и вылилось в «праздничное» заседание, на котором в «фантастической атмосфере» (И. Мельников) и была принята обновлённая версия главного руководящего документа КПРФ? А ничего нового: Зюганов почуял, что стоит у края, многолетняя затяжка принятия Программы становится опасной, ряды партии резко сокращаются, прямой, грубый обман больше не работает, надо маневрировать иначе. Так родилась и была представлена коммунистам новая редакция Программы КПРФ – более тонкая и хитрая подделка под марксизм-ленинизм, имитация классовой борьбы за социализм[38]. И всё это делается только с одной целью: для большей проходимости в народе и в самой КПРФ зюгановского оппортунизма и ревизионизма, богоискательства и богостроительства. «Пусть партия продолжает носить звание коммунистической, но суть её будет иной: мелкобуржуазной, социал-реформистской, соглашательской» – такова логика рассуждений зюгановцев.

Такова краткая предыстория и ролевая  функция нового доклада  Г. Зюганова «Актуальные вопросы совершенствовании идейно-теоретической работы партии», опубликованного в газете «Правда» 11 октября 2012 года. Все  разделы этого документа громогласно, акцентуированно и даже эпатажно вопиют о приверженности марксизму-ленинизму, его теории и методологии, социализму и его ценностям, классовой борьбе и интересам рабочего класса и т.д. и т.п. Наивный, к тому же не очень сведущий, читатель может даже зааплодировать в приливе чувств: Савл превратился в Павла… А немножко, чуточку думающий человек обязательно спросит: а какова судьба тех богоискательских, антимарксистских сочинений, которыми гордится Зюганов? Он разве отказался от них, изъял из оборота и они теперь больше не оболванивают членов КПРФ и других «пасомых братьев и сестёр»? С этого дня в КПРФ только одна идеология, или по-прежнему две? Одна – псевдомарксистская, «представительская», выполняющая роль политического камуфляжа, а  другая – правооппортунистическая, зюгановская, подлинная, открытая и агрессивная, вписывающаяся в систему ценностей реставрационно-капиталистического режима? Чтобы ответить на эти вопросы, надо читать указанный документ, причём, внимательно и со знанием дела…

 

III. Что нового и значительного сказал докладчик
о капиталистической действительности
и положении России в объятиях империализма

 

Каждый читающий разделы доклада Г. Зюганова обратит внимание на то, как резко, жёстко и даже эпатажно автор клеймит современный капитализм, который «тяжело болен», а «признаки всё большего гниения империализма очевидны». Подробно, вплоть до деталей рассказывается о том, как «планета всё глубже погружается в трясину хаоса и насилия, полыхают межгосударственные, социальные, религиозные конфликты, усиливается кровопролитие» («Правда», 2012, № 111. С. 1). Нет слов, картина нарисована достаточно выразительно, «краски наложены густо, что и говорить», некоторые могут даже восхититься… Однако, сразу возникает вопрос: какой аудитории она адресована и с какой целью затрачен немалый труд? Из самого текста доклада получить ответ не представляется возможным, к сожалению. Если автор писал для широкой аудитории (коммунисты призваны работать в массах!), так называемых «простых» людей – рабочих, крестьян, трудовой интеллигенции и молодёжи, чтобы «встряхнуть» их и разъяснить им, какой плохой капитализм, то, во-первых, они и без Зюганова, на собственной «шкуре» давно испытали, почём фунт лиха в капиталистическом «раю». Ему, ведущему образ жизни буржуазного парламентария – эдакого современного помещика – надо было бы найти другие слова, иные краски. А, во-вторых, даже этот доклад недоступен людям: газету «Правда» не найдёшь «днём с огнём». По её широкому распространению КПРФ просто не работает!

Между тем, историческая политическая аксиома гласит: партия настолько жива и деятельна, насколько она активно и целенаправленно использует печать, прежде всего свой центральный орган агитации, пропаганды и организации работы в массах. Первая общерусская политическая марксистская нелегальная газета – орган РСДРП сыграла огромную роль в создании большевистской партии. «Искра» вела борьбу против «экономизма», мелкобуржуазного национализма, стала идейным и организационным центром российских социал-демократов: она подготовила созыв II съезда РСДРП (1903 г.). Вокруг газеты сложилась сеть агентов «Искры», которые впоследствии составили ядро ленинской большевистской партии. И все это происходило в нелегальных условиях, под непрерывным огнем преследования царизма. Сегодня – в легальных условиях – зюгановское руководство открыто игнорирует ленинский опыт, превратив «Правду» в рупор своих демагогических статей, от которых уже тошнит даже его верных сторонников. Он давно дискредитировал некогда великую газету, созданную В.И. Лениным, он уничтожил саму Ленинскую идею о том, что «нам нужна газета не только для того, чтобы помогать нашей рабочей борьбе, но для того, чтобы дать образец и светоч всему народу».

Судя по заголовку, доклад Г. Зюганова на XIV пленуме адресован членам ЦК КПРФ, а через них, наверное, и всем коммунистам партии. Однако в этом случае становится просто неудобно за автора сочинения: уж больно смахивает оно на популярную, если не сказать, банальную во многих разделах «политинформацию»… Ритуально-повествовательный характер о том, «какой нынче бяка этот гниющий капитализм», снимает с доклада его претензию на теоретический, политический и руководящий документ Коммунистической партии. В нём нет ответов как на фундаментальные теоретические вопросы коммунистического и рабочего движения, которое надо возрождать, так и на практические, кричащие проблемы мирового и российского бытия. Одна из марксистских аксиом гласит: «Впервые с тех пор, как существует рабочее движение, борьба ведётся планомерно во всех трёх её направлениях, согласованных и связанных между собой: в теоретическом, политическом и практически-экономическом (сопротивление капиталистам)[39]. При этом «обязанность вождей в том, чтобы всё более и более просвещать себя по всем теоретическим вопросам, всё более и более освобождаться от влияния традиционных, принадлежащих старому миросозерцанию фраз…»[40]. Переводя на нынешнюю ситуацию в КПРФ, значит освобождаться от маниловщины, пустопорожнего говорения, откровенной демагогии, двурушничества.

Многократно, даже с известной долей показушности, цитируя классиков марксизма-ленинизма, Г. Зюганов обошёл стороной это принципиальное положение из их наследия. А потому он не ставит по крайней мере три главных вопроса современной теории и практики коммунистического и рабочего движения, мировой и российской действительности. А без ответов на эти вопросы представленный доклад в самом деле выглядит в качестве очередной политбеседы. Первый вопрос – проблема: «Если капитализм «гниёт» и у него нет будущего, то как решается проблема его замены новым общественным строем – социализмом?». Докладчик словно мимоходом, вскользь бросает: «Наивно было бы ожидать, что смерть империализма наступит в ночь с сегодня на завтра». Действительно, не только наивно, но и крайне глупо! На что же в таком случае могут надеяться народные массы, страдающие от гнёта изжившей себя эксплуататорской системы? Оказывается, на «законы исторического развития», которые «действуют неумолимо. Никому не дано их остановить» («Правда». С. 1). Это верно, но совершенно ничего не проясняет в контексте проблемы «быть или не быть империализму»? Г. Зюганов совершено уклоняется от дальнейшей определенности, явно намекая на то, что капитализм исчезнет в процессе объективного исторического развития. Вот тут и проявляется его классовая позиция, теоретическая оппортунистическая сущность. Он демонстрирует пленуму ЦК КПРФ очередной образчик фатализма в трактовке законов истории, в том числе в вопросе соотношения объективных законов и сознательной деятельности людей (масс, классов, политических партий). И это не случайно: в основе зюгановского мировоззрения лежит чистой воды фатализм (лат. fatalis –  предопределённый судьбой) – антинаучный взгляд и даже концепция о предопределённости событий в обществе и жизни отдельного человека. А это чистой воды идеализм и даже фидеизм. Признание им бога в качестве творца и управителя мира, гипертрофированная акцентуация роли религии и церкви в общественном развитии явно выражается в отрицании и даже вредности человека влиять на ход событий, обрекает коммунистов на пассивность и бездействие. Все хорошо помнят, как в 90-е годы он водил демонстрантов по московским улицам и, взгромоздясь на трибуну, громогласно внушал толпе: «Режим Ельцина настолько слаб, что он скоро упадёт сам!» Теперь вот упование на объективные законы, которые «уронят капитализм»…

Между тем марксизм-ленинизм на эту проблему ответил и теоретически и практически:

а) отвергая как фатализм, так и волюнтаризм в решении вопроса о соотношении объективных законов истории и сознательной деятельности людей, эта наука исходит из того, что люди сами творят свою историю в определённых условиях и обстоятельствах. Познание законов общественного развития открывает возможность их использования в практической деятельности людей. В условиях капитализма это связано с классовой борьбой эксплуатируемых масс за установление социалистического общественного строя;

б) Зюганов много наговорил о «гниении» капитализма, но даже на версту не приблизился к пониманию ленинского анализа этого процесса, сделанного в гениальной работе «Империализм, как высшая стадия капитализма». «В ночь сегодня на завтра» – столь примитивные его выражения и оценки – это нынешний уровень ревизионистской псевдофилософии и политологии. Ленин, великий теоретик, политик и революционный практик глубоко и всесторонне анализировал сложнейший, диалектически противоречивый исторический процесс развития буржуазной формации, длящийся не одну сотню лет. «Было бы ошибкой думать, – словно отвечая нынешним эклектикам, пишет он, – что эта тенденция к загниванию исключает быстрый рост капитализма»; нет, отдельные отрасли промышленности, отдельные слои буржуазии, отдельные страны проявляют в эпоху империализма с большей или меньшей силой то одну, то другую из этих  тенденций. В целом капитализм неизмеримо быстрее, чем прежде, растёт»[41]. И тем не менее, делает вывод Ленин, «из всего сказанного выше об экономической сущности империализма вытекает, что его приходится характеризовать, как переходный или, вернее, умирающий капитализм»[42].

Для философско-ренегатского, правооппортунистического, ревизицонистского сознания в ленинских утверждениях «содержится» явный, «парадокс», очевидная «антиномия». В самом деле, с одной стороны, империализм загнивает и паразитирует, а с другой, – быстро развивается… Но в ленинских выводах нет никаких антиномий, а есть глубина научного взгляда, проникающего в самую суть явления. «Гниение» – это тоже процесс развития того или иного общественного организма, в данном случае, империализма в фазе его САМООТРИЦАНИЯ и перехода к новому типу социального мироустройства. Капитализм, корчась в собственных неизлечимых язвах, отрицая сам себя, мостит дорогу социализму. И в этом проявляется императив объективных исторических законов.

Но марксизм-ленинизм идёт дальше, видит шире и действует практичнее, чем оппортунизм и все его разновидности, в том числе нынешняя зюгановщина. Отрицание капитализма, по оценке В.И. Ленина, идёт «по спирали, а не по прямой линии»[43]. В обществе никакие устаревшие и изжившие себя порядки, устои, структуры, учреждения, организации сами по себе  не упадут, если их «не уронят»… Так что процесс объективного, закономерного самоотрицания капитализма может длиться сколь угодно долго. А если учесть, что современный ультраимпериализм создал мощную и утончённую систему сдержек, подпорок, то и дело утверждения социализма, как альтернативы социального приспособленчества капитализма, надо отложить в долгий-долгий ящик. … В истории бывают периоды, учил В.И. Ленин, когда объективные условия созрели для коренных изменений в обществе, а сил у прогрессивных отрядов недостаточно, чтобы произвести эти изменения. «Тогда общество, – писал в 1905 г. Ленин, – гниёт, и это гниение затягивается на целые десятилетия»[44]. А если в этом обществе доминируют контрреволюционные, оппортунистические силы, то гниение может продолжаться бесконечно долго.

Чтобы этого не произошло, надо преодолевать настроения пессимизма, фатализма и соглашательства, надо взращивать субъективный фактор во всём социальном и философском многообразии и богатстве этого понятия. Иначе говоря, создавать единую подлинно марксистско-ленинскую партию, способную стать классовым авангардом трудового народа, формировать политическую сознательность и зрелость, решительность и волю, организованность и способность трудящихся идти на самые смелые решения и действия во имя своих законных интересов. Именно субъективный фактор приобретает решающее значение в период крупных поворотов в истории, если его действия соответствуют объективным тенденциям социального развития. Но философствующий ренегат из КПРФ даже словом не обмолвился по этой стороне проблемы. И хорошо понятно, почему: соглашательство и открытая капитуляция перед контрреволюционным режимом исключают даже намёк на тему субъективного фактора, его активной роли.

Вопрос второй, замалчиваемый или превратно толкуемый Зюгановым: «В условиях гниения капитализма, роста его агрессивности и неоколониальной экспансии будет ли нарастать глобальная классовая борьба, каковы её движущие силы и возможный исход?» Он такого вопроса, естественно, не ставит и уводит мысль читателя в другую сторону. «В мире усиливается процесс противодействия глобализации по-американски. – сообщает он наивным потребителям его писанины. – Всё больше людей и общественных движений требуют перемен. … Растёт привлекательность идеи выхода на новый виток цивилизации посредством (?) построения социализма XXI века…» («Правда», с. 2). Один абзац общих повествовательных слов. Ничего конкретного, дельного, мобилизующего не может сказать своим соратникам и всей КПРФ её председатель.

Между тем серьёзные учёные, даже далёкие от КПРФ, уже несколько лет пишут о феномене глобальной классовой войны и даже пытаются спрогнозировать её возможный исход и результаты. «Результат существующего в мире положения вещей может быть только один – нарастание глобальной классовой борьбы. – делает вывод выдающийся современный историк и философ Юрий Иванович Семёнов. – И она с неизбежностью будет обостряться, ибо люди, живущие в странах периферии, борются даже не за улучшение своего существования, а за своё выживание»[45]. Глобальная классовая борьба – явление многозначное, неоднородное и неорганизованное. У него нет единого центра и общей идеологии. Сегодня мы видим бушующие схватки трудящихся с финансовым капиталом в странах Европы: Греции, Испании, Португалии, Италии и др. Здесь и массовое, набирающее силу, движение антиглобалистов; и вооружённая борьба народов, оккупированных или подвергшихся агрессии со стороны США и их сателлитов (Афганистан, Ирак, Ливия, Сирия, Палестина и др.); многолетнее классовое противостояние Кубы, теперь Венесуэлы, КНДР, Ирана, Китая, других стран мусульманского мира и Латинской Америки против мирового ультраимпериализма и неоколониализма.

Вопреки утверждениям либеральных и оппортунистических мифологизаторов мы видим не «войну цивилизаций», как они утверждают, а различные формы и проявления именно глобальной классовой борьбы. Зажатые в тиски военным, экономическим и информационным насилием мирового капитализма, народы протестуют, борются, ища иные, в том числе «нетрадиционные» формы и способы социального противоборства. Отсюда вместо социальных революций – массовый и индивидуальный протест часто выступает под знамёнами национализма, религиозного фундаментализма и даже культурно-этнического экстремизма. Индивидуальный и коллективный террор против империализма набирает силу и становится нормой. О чём это говорит? Во-первых, по меньшей мере, об объективном, то есть неизбежном характере борьбы эксплуатируемых народов против империализма. Во-вторых, о том, что эта борьба была бы не такой кровавой, а порой и бессмысленной, если бы во главе стояли прогрессивные  партии и организации. А сегодня стихийный протест народов нередко оседлали различные социально эгоистические, классово обособленные и ограниченные группировки, зачастую мелкобуржуазного и даже откровенно буржуазного толка. Будучи классово и мировоззренчески далекими от интересов народных масс, они часто предлагают своим народам либо пойти по прежнему («классическому») пути развития капитализма, либо даже вернуться к ценностям средневековья. Конечно, гибель ни в чём неповинных людей отталкивает народные массы от организаторов такой борьбы. Но через всю неорганизованность и противоречия классовой войны совершенно очевидно глядит на мир, а значит, и на всех нас великая идея СОЦИАЛЬНОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ, которой добиваются народы. «Социальная справедливость составляет главную цель человеческой революции». – говорил автор буржуазной концепции «Устойчивого развития» А. Печчеи.

В этих условиях и возникает проблема классовой ответственности коммунистических, социалистических, социал-демократических и других прогрессивных партий и их лидеров за влияние на этом направлении. К сожалению, многие из них, поражённые недугом мелкобуржуазности, сектантства, национальной ограниченности не в состоянии наладить контакт и развернуть работу в массах. Яркий пример – сама КПРФ во главе с Зюгановым. Вместо того, чтобы вернуть на своё знамя призыв «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», поднять его высоко и начать объединять всех коммунистов-интернационалистов, зюгановцы всё больше дрейфуют в сторону национализма, теряют связь с массами и, в конце концов, могут превратиться в политизированную секту. Но чтобы возродить великий пролетарский девиз, поднять вывалянное в грязи знамя интернациональной солидарности, надо возродить интернационализм внутри КПРФ. «… Интернационализм, – говорил В.И. Ленин, – состоит только в недвусмысленно интернационалистской политике внутри своей партии. Вместе с оппорутинистами и социал-шовинистами нельзя вести действительно интернациональной политики пролетариата, нельзя проповедовать противодействие войне и собирать силы для этого. Отмалчиваться или отмахиваться от этой горькой, но необходимой для социализма, истины вредно и гибельно для рабочего движения»[46].

Наконец, при чтении доклада Г. Зюганова пленуму ЦК КПРФ неизбежно возникает и третий вопрос – проблема: «В контексте рассказанного о гниении империализма и его агрессивной сущности, как автор решает важнейший теоретический и социально значимый вопрос о характере современной эпохи?» Но оказывается докладчик ловко обошёл его молчанием, словно это что-то малозначащее, не заслуживающее внимания коммунистов КПРФ и широких народных масс, к которым они постоянно обращаются за голосами во время выборов. Но мы помним, что Зюганов уже «застолбил» ответ по данной проблеме: «Историческая эпоха, начало которой положил Великий Октябрь, закончилась»[47]. Что же означает нынешнее его молчание: а) он продолжает стоять на своём – тогда одно это обстоятельство вскрывает всю фальшь и двурушничество представленного пленуму доклада, а его самого показывает как неисправимого и бесстыдного имитатора псевдомарксизма, прикрывающего свой оппортунизм; б) если же вопрос о содержании, направленности и движущих силах эпохи ему кажется второстепенным, малозначащим, то он даже как оппортунист невежественен и малообразован.

Вопрос об «Исторической Эпохе» для марксизма-ленинизма является одним из центральных. Понятие «исторической эпохи» – своего рода связующее звено между общей теорией общественного развития и конкретным анализом реального исторического процесса, той самой действительности, которую взялся оценить Г. Зюганов. «Только на этой базе, т.е. учитывая в первую голову основные черты различных «эпох» (а не отдельных эпизодов истории отдельных стран), можем мы правильно построить свою тактику; и только знание основных черт данной  эпохи может послужить базой для учёта более детальных особенностей той или иной страны»[48]. Но такая постановка возможна лишь для коммуниста-ленинца, тактика и стратегия которого подчинена делу освобождения трудового народа от эксплуатации, построению социалистического и коммунистического общества. Его не пугают возможные «отдельные, частичные движения то вперёд, то назад», т.е. реставрации старого, отжившего строя. Они не означают, что так легко и просто заканчиваются одни эпохи и начинаются другие. Реставрационные феномены хорошо известны многим странам и народам планеты. В Англии и Франции имели место попытки вопреки логике исторического прогресса реставрировать феодализм, а в США стремились сохранить рабовладение в условиях капиталистического строя XIX века. Однако логика исторического прогресса оказалась неодолимой и поэтому как феодализм в Англии и Франции, также как и рабовладение в США стали явлением их прошлой жизни. Такая перспектива ожидает и контрреволюционную реставрацию капитализма и в России. Этот вывод делают не только выдающиеся ученые-марксисты[49].

Даже сами представители западной цивилизации открыто говорят: «капитализм – общество без будущего. Перед нами стоит  проблема замены его другим общественным строем». А это значит, что эпоха Великого Октября не закончилась. В 1917 году было положено лишь начало общему кризису капитализма и перехода к новой общественно-экономической формации – социализму. И все процессы, которые происходят в мире есть либо преломление, либо даже прямое продолжение дела Великой русской революции ХХ столетия. Но этого сказать не может русский «Зюдекум», ибо его оппортунистический менталитет на дух не выносит само научное и политическое понятие «революция»… А поскольку он игнорирует учёт «основных черт данной эпохи», то его так называемый анализ «более детальных особенностей той или иной страны» (Ленин), в данном случае России, является не просто поверхностным, эклектичным, а с научной точки зрения несостоятельным.

Всё что говорит Зюганов в разделе «Империализм и Россия» один в один напоминает его выступление в Государственной Думе, где он обличает провалы в экономике, работу негодных министров, повествует о социальном расслоении в обществе, настаивает на деприватизации, прославляет «Антикризисную программу» КПРФ и т.п. Но в докладе, претендующем на теоретический документ долговременного действия, совершенно отсутствует марксистская характеристика контрреволюционных процессов реставрации капитализма в России, политическая оценка преемников Горбачёва и Ельцина – Путина – Медведева, тактика и стратегия КПРФ в этом отношении. Отсутствует не случайно: КПРФ, как партия парламентского типа, сверху и донизу вросшая в эту систему, стала её органичной частью. Всё, что предлагают лидеры КПРФ, но прежде всего сам Зюганов, по спасению России на деле есть приёмы подрессоривания режима, и тот благодарен псевдокоммунисту за такую «оригинальную» оппозиционность.

Докладчик ушёл от научного анализа в целом феномена российского капитализма как крайне реакционного и быстро состарившегося в этом смысле клона умирающего империализма. Нет марксистско-ленинской характеристики ТРУДА и КАПИТАЛА. Между тем именно в сфере труда – главной сфере человеческих отношений – происходят губительные процессы. Труд усилиями контрреволюционных реставраторов превращён из «вечного естественного условия человеческой жизни» (Маркс) в условия противоестественные. В этой сфере господствует не только дикая, никем и ничем не ограничиваемая эксплуатация бесправной массы рабочих и крестьян, пролетариев умственного труда, но и сам труд стал средой и атмосферой расчеловечивания личности и всего российского социума. Как всегда декларируется, но не раскрывается преступная природа российского КАПИТАЛА. Всё сегодня в России вращается не вокруг «солнца» ТРУДА и ЧЕЛОВЕКА, общественного производства и интересов народа, а вокруг дьявола КАПИТАЛА и его владельцев, растрачивающих национальное достояние на содержание футбольных и хоккейных клубов, строительство дворцов, вилл, яхт, самолётов и т.д. Если бы Зюганов действительно обратился к марксизму, то он бы узнал: «Деньги являются извращением индивидуальностей, которые они превращают в их противоположность… Они превращают верность в измену, любовь в ненависть, ненависть в любовь, добродетель в порок, порок в добродетель, раба в господина, господина в раба, глупость в ум, ум в глупость». Разве это не описание современной России? Разве это не предмет для научного анализа и доведения его до широкой российской общественности – через тиражи газет, брошюр, монографий, устные выступления в городах и весях Российской Федерации членов ЦК КПРФ, обкомов, горкомов, райкомов, всех коммунистов? Но вместо этого сплошные выборные кампании, стенания по поводу фальсификаций на них, а дальше – тишь и гладь, да божья благодать… Нет ни серьёзной теории у партии, ни массовой пропаганды научных знаний. И так 20 лет!

 

IV. «Диалектико-материалистический метод
и классовый подход» в изображении зюгановцев

 

Читая дальше доклад Г. Зюганова, вдруг натыкаешься на раздел, одно название которого заставляет воскликнуть: «Неужели это произошло?! Неужто Геннадий Андреевич отказался именовать марксизм-ленинизм «вульгарной социологией», а идеи, разработанные Марксом, Энгельсом и их последователями не утратили своей притягательности?» К сожалению, это нельзя узнать, ибо автор предпочитает отмолчаться. Между тем сравнить нынешнюю позицию председателя ЦК КПРФ и его прежние многолетние оценки великого учения было бы интересно, но не просто в познавательном смысле слова, а прежде всего – в политическом, идеологemическом и, конечно, strongнравственном отношении. В самом деле, ещё вчера и позавчера лидер КПРФ поносил «вульгарную социологию» и «денационализированную идеологию», вдохновлялся идеями монаха Филофея и философа Ильина, а сегодня рассказывает о значении марксизма-ленинизма. «Методологической основой идейно-теоретической и практической деятельности КПРФ всегда (!!!) была и есть теория марксизма-ленинизма» («Правда», с. 2). При этом цитируется классическое определение В.И. Ленина: «Без революционной теории не может быть и революционного движения» (там же).

Читая всё это, невольно возникает желание забыть старое и сказать по-русски просто: лиха беда почин… Но что-то останавливает и заставляет внимательнее присмотреться к тому, как вьётся вязь дальнейших рассуждений. К концу чтения раздела энтузиазм улетучивается полностью и уже хочется спросить: на кого это рассчитано? Если на зюгановцев–конформистов, то эта поделка сойдёт, а если всё же на думающих и не до конца оболваненных нынешним контрреволюционным режимом и его союзниками–оппортунизмом, ревизионизмом и агрессивным клерикализмом, то тогда надо снять с неё маскировочные одежды и назвать все вещи своими подлинными именами. Начнём с того, что Г. Зюганов делает весьма многозначительную заявку на раскрытие «диалектико-материалистического метода», но в чём суть этого метода, он даже не называет. Получается как в популярной некогда песенке, в которой есть такие слова: «В каждой строчке только точки, догадайся, мол, сама»… Или, хуже того, как у Горбачёва и Яковлева: они никогда не расшифровывали словечко «перестройка», гневались даже, если любопытные и любознательные допытывались. Но фигуры умолчания возможно хороши в любви, да в дипломатии, но не среди коммунистов, где должна царить атмосфера принципиальной требовательности и товарищеской открытости, откровенности. В затхлой атмосфере недомолвок рождается плесень ловкачества, двурушничества и оппортунизма.

Приходится вспоминать, что методология – это не проходное словечко, которое употребляют всуе, а целая система принципов и способов организации и построения не только теоретической, но и практической ДЕЯТЕЛЬНОСТИ людей, социальных институтов, политических партий и даже классов. Диалектико-материалистическая методология позволяет адекватно вскрыть характер взаимоотношений между теорией и методом, а также роль практики в познании. При этом мировоззрение выступает в качестве важнейшей предпосылки и основания методологии. В свою очередь мировоззрение – это и содержание, и способ осознания действительности, а также принципы жизни, определяющие характер деятельности всех социальных субъектов. Эти хрестоматийные сведения приходится приводить лишь для того, чтобы пояснить: зюгановское заявление о диалектико-материалистическом методе не имеет ничего общего с марксизмом–ленинизмом. Мировоззрение лидера КПРФ, принципы и способ его жизни, характер деятельности в партии и за её пределами и многое другое делают его совершено чуждым диалектико-материалистической методологии познания и преобразования действительности.

Ещё раз вспомним, возникновение марксизма явилось своего рода революцией в теории и методологии научного познания. Во-первых, он стал высшим этапом в развитии принципа историзма в науке и практике. Марксистский историзм исходит не просто из движения объективного мира, не просто из изменяемости его во времени, но именно из развития. Выражая сущность марксистского понимания этого принципа, В.И. Ленин отмечал: «… Не забывать основной исторической связи, смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своём развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь»[50]. В соответствии с марксистским методологическим принципом историзма процессы развития объективного мира должны рассматриваться в том виде, в котором они протекали в действительности. Иными словами, марксистский историзм совпадает с высшей научной объективностью, исключает характерные для буржуазной исторической науки и социологии, её союзницы и служанки правооппортунистической философии, клерикальной идеологии субъективные, волюнтаристские и фидеистические искажения действительности истории и современности, архаизацию настоящего и модернизацию (идеализацию) прошлого.

Во-вторых, марксизм материалистическое понимание общественной жизни наполнил конкретно-историческим подходом. Такое «понимание истории заключается в том, – писали К. Маркс и Ф. Энгельс, – чтобы исходя именно из материального производства непосредственной жизни, рассмотреть действительный процесс производства и понять связанную с данным способом производства и порождённую им форму общения – то есть гражданское общество на его различных ступенях, – как основу всей истории; затем изобразить деятельность гражданского общества в сфере государственной жизни, а также объяснить из него все различные теоретические порождения и формы сознания, религию, философию, мораль и т.д. и т.д., и проследить процесс их возникновения на этой основе…»[51] От такого подхода все буржуазные, клерикальные, оппортунистические и ревизионистские толкователи истории шарахаются, как чёрт от ладана…

В-третьих, в результате марксистского материалистического подхода история общества предстала как естественно-исторический процесс, как закономерная смена одних социальных организмов другими. Вместо понятия «общество вообще» марксизм ввёл конкретное и глубокое понятие «общественно-экономическая формация», которое выразило органическую взаимосвязь всех сторон общественной жизни при решающей роли материального производства. Против этого понятия ведут яростную борьбу все буржуазные идеологи и правооппортунические философы, клерикальные и социал-шовинистические деятели, заменяя его другим термином – «цивилизация», что не одно и то же…

В-четвёртых, содержанием марксистского мировоззрения стала диалектика, как наиболее всестороннее и глубокое учение о развитии, теории классовой борьбы и всемирно-исторической революционной роли пролетариата – творца нового, коммунистического общества. Учение Маркса, по определению Ленина, явилось «теорией и программой рабочего движения всех цивилизованных стран»[52]. Особое место занимает в нём концепция социальной революции как способа перехода от исторически изжившей себя общественно-экономической формации к более прогрессивной, передовой во всех отношениях. Революции являются могучим двигателем общественного и политического прогресса – они «локомотивы истории» (К. Маркс). От этих «локомотивов» Геннадия Андреевича просто вводит в ступор, всю  двадцатилетнюю карьеру на посту председателя КПРФ он посвятил развенчанию феномена революции, а значит и всего марксизма-ленинизма.

В-пятых, огромный вклад в развитие диалектического и исторического материализма как методологической основы революционной борьбы пролетариата и построения социализма внёс В.И. Ленин – великий русский продолжатель немецких мыслителей XIX века К. Маркса и Ф. Энгельса. На конкретном анализе новых явлений в развитии капитализма рубежа XIX–XX вв. и опыта революционной борьбы рабочего класса за социализм он сделал выдающийся вклад в разработку научных принципов исторического материализма, его методологических категорий и законов (соотношение объективных условий и субъективного фактора деятельности масс, классов, партий и отдельных личностей; роль научной теории в революционном процессе; руководящая роль партии рабочего класса в революционном движении и борьбе за социализм и коммунизм; теория классовой борьбы; социалистической революции и диктатуры пролетариата; пути социалистического преобразования общества; теория наций и национально-освободительного движения; теория культурной революции и культуры в целом, и др.)

Итак, что же из перечисленных методологических принципов марксизма-ленинизма можно обнаружить как в самом докладе Г. Зюганова, так и в многолетней деятельности КПРФ? Если говорить о докладе, то ровным счётом ничего. Весь раздел – от начала и до конца – сплошная эклектика, перечисление мало увязанных между собой фактов, событий, явлений. Игнорируя марксистский методологический принцип историзма, конкретно-исторического подхода к действительности, Зюганов не даёт глубокой, всесторонней и точной характеристики современного российского общества, в том числе его социально-классовой, национально-этнической, конфессионально-религиозной структуры, тех острейших противоречий, которые развиваются в этих сферах. Замалчивая вообще великое открытие Маркса – прибавочную стоимость и его теорию прибавочной стоимости – Зюганов не в состоянии вскрыть «тайну» способа производства дикого капитализма в России, отношения распределения, обмена и потребления, составляющие его современную сущность. Вместо этого либо эмоциональные восклицания о «плохом капитализме», либо откровенная апологетика в отношении национального капитала, который, якобы, весьма «патриотичен». Демонстрируя  многословие в объяснении современного мира (глобализм, цивилизации и т.д. и т.п.), он упорно обходит вопрос: как изменить этот мир, пути, способы и движущие силы в этом изменении. А это значит, что Зюганов по-прежнему игнорирует одно из принципиальных положений марксистского мировоззрения. В этом же русле решается основной вопрос философии: тут он убеждённый и последовательный идеалист и фидеист.

Таков, в сущности, раздел о «диалектико-материалистическом методе и классовом подходе» в изложении Г. Зюганова. Перечислено по меньшей мере полтора десятка разных по значимости вопросов и не на один не дан ответ. Но в этом замаскированном сумбуре всё же можно обнаружить главное:

а) показать критикам Зюганова, что они в корне не правы: он не оппортунист, а якобы, самый настоящий марксист, «диалектико-материалистического розлива»;

б) осудить, передёрнув Ленина, «так называемую свободу критики», т.е. предупредить «троцкистов», «кротов», «экстремистов», «догматиков», чтобы они не очень активничали накануне очередного съезда, «вождь» не собирается уходить;

в) в очередной раз обмануть с трюком классового подхода. Логика проста: ну кто будет докапываться, что такое классовый подход в марксизме? Кто будет специально, например, читать работу В.И. Ленина «Государство и революция», в которой говорится: «Главное в учении Маркса есть классовая борьба. Так говорят и пишут очень часто. Но это неверно. И из этой неверности сплошь да рядом получается оппортунистическое искажение марксизма, подделка его в духе приемлемости для буржуазии. Ибо учение о классовой борьбе не Марксом, а буржуазией до Маркса создано и для буржуазии, вообще говоря, приемлемо. Кто признаёт только борьбу классов, тот ещё не марксист, тот может оказаться не выходящим из рамок буржуазного мышления и буржуазной политики. Ограничивать марксизм учением о борьбе классов – значит урезывать марксизм, искажать его, сводить его к тому, чтό приемлемо для буржуазии. Марксист лишь тот, кто распространяет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата. В этом самое глубокое отличие марксиста от дюжинного мелкого (да и крупного) буржуа. На этом оселке надо испытывать действительное понимание и признание марксизма»[53].

Эти слова В.И. Ленина как будто специально написаны для нынешней КПРФ с оценкой оппортунистической позиции зюгановщины, в том числе принятой на XIII съезде этой партии новой редакции Программы. Под микроскопом там невозможно обнаружить нечто, напоминающее марксистскую идею диктатуры пролетариата. Разумеется, с того времени многое изменилось: само общество, преобразились все классы и социальные слои, общественные, групповые и даже личные отношения. Как пишут учёные – марксисты[54], диктатура рабочего класса, занятого в современных условиях как физическим, так и умственным трудом, не может быть воспринята населением такой, какой она представлялась в 20-е годы. Это, конечно, так. Но население совершенно чётко представляет сегодня, что такое «ДИКТАТУРА КАПИТАЛА» и не принимает её! И то же самое население хорошо понимает, что есть «ДИКТАТУРА ТРУДА» – прямой аналог, воплощение идеи «диктатуры пролетариата». Увы, зюгановцами эта идея не только не разрабатывается в теоретическом плане, они, как черт от ладана, шарахаются от самого слова «диктатура». В этом и состоит весь их псевдомарксизм… Говоря словами В.И. Ленина, зюгановский пассаж о «классовой борьбе не толкает вперёд к всё более широкой, всё более энергичной деятельности, а служит средством успокоения»…

 

V. КПРФ: «партия в себе и для себя»,
или идейный и политический авангард рабочего класса?

 

Довольно многозначительна заявка Г. Зюганова об усилении идейно-теоретической работы и на этой основе более действенном влиянии КПРФ на рабочий класс («Правда», с. 3). Каждый, кто является на деле коммунистом, а не просто «членом», может только приветствовать такое заявление. Ведь внешне оно почти воспроизводит требование марксистско-ленинской науки о необходимости развивать теорию, вносить коммунистические идеи во все слои трудящихся, но в первую очередь в среду рабочего класса.

Нельзя не заметить и другого: председатель ЦК КПРФ неожиданно позитивно отреагировал на ряд последних работ учёных-социологов, философов-марксистов о состоянии рабочего класса в современной России, его профессиональных, социальных и иных отличиях. Эти материалы приводятся в докладе, что сразу придаёт ему больше конкретности и связи с жизнью. Ещё недавно Зюганов весьма скептически относился к самому факту существования рабочего класса, а тем более к его потенции быть ведущей социальной и политической силой в стране. Этот скепсис, в частности, проявился на XIII съезде, где принималась новая редакция Программы КПРФ. Там Зюганов «промышленный пролетариат, крестьянство и трудовую интеллигенцию» определил в качестве «наших естественных союзников». Всего лишь союзников: ибо «рабочий класс численно уменьшился», «у трудящихся утрачено классовое самосознание», а «крестьянство деклассированно, деполитизировано» (газета «Правда», 2008, 2–3 декабря, № 132 (29330), с. 3). Там же он указал, на какие иные социальные слои современной России должна делать ставку КПРФ. «Всё более весомую часть общества, – говорил в Политическом отчёте ЦК съезду Зюганов, – составляет мелкобуржуазная прослойка, занимающаяся не производственной, а торгово-посреднической деятельностью, работой в сфере услуг. Нам надо бороться не с ней, а за неё». Каким образом? «Необходимо разъяснить и показывать на деле (???), что именно коммунисты могут обеспечить реальную свободу предпринимательской деятельности» (выделено самим Зюгановым. «Правда», 2008,
2–3 декабря, с. 3).

Прошло четыре года, и уже в октябре 2012 года он не просто говорит, а даже восклицает: «Вот он – современный рабочий класс!» (сам выделяет возглас жирным шрифтом. – В.С.). Руководитель КПРФ совершил открытие: он обнаружил для себя факт существования рабочего класса, который, оказывается, никуда не исчез, не растворился в мелкобуржуазной среде, более того, этот «класс не просто существует, но и борется» («Правда», 2012, 11 октября, с. 3). Это «открытие» Зюганова, хотя и печальное само по себе, могло бы порадовать членов КПРФ, если бы его автор сопроводил свою «находку» конкретными, деловыми предложениями в ленинском духе: «С чего начать?» и «Что делать?» теперь с этим «обнаруженным» рабочим классом. Если  бы он действительно заявил словами Маркса и Энгельса, что у коммунистов «нет никаких интересов, отдельных от интересов всего пролетариата в целом»[55]. Увы, на этом практически закончилась «деловая часть» данного раздела эпатажного доклада и начались общие, эклектико-софистические, схоластические рассуждения о «находке»…

Между тем, классики марксизма в своё время подчёркивали, что «сила пролетарской партии была на улице, сила же мелкой буржуазии – в самом Национальном собрании. Надо было, значит, выманить её из Национального собрания на улицу и заставить её самое сломить свою парламентскую силу, пока время и обстоятельства ещё не упрочили этой силы»[56]. Но вот проблема: как, наконец, «выманить» зюгановскую КПРФ из парламентских тенёт, ставших на деле для неё сетью-ловушкой, в которой она барахтается с 1993 года и никак не может выйти «на улицу», то есть начать работать в массах? Речь, разумеется, не идёт о прекращении парламентской работы (пусть никто не ловит на слове!), а о перенесении «центра тяжести» в сферу массово-политической деятельности «на улице». Это наиглавнейшая, стратегическая в своей сущности задача, которую призвана решить КПРФ, если её «вожди» не на словах, а на деле хотят усилить влияние партии на рабочий класс, все слои трудового населения страны. Зюганов почти клялся в верности марксизму-ленинизму, но глухо промолчал о заветах Ленина коммунистам в этом вопросе. «Наша общая беда, беда всех русских социал-демократов, – писал он ещё в 1902 г. в работе «Что делать?» – «неподготовленность»… «Стихийный подъём масс в России произошёл (и продолжает происходить) с такой быстротой, что социал-демократическая молодёжь оказалась неподготовленной к исполнению этих гигантских задач. … Революционеры же отставали от этого подъёма и в своих «теориях», и в своей деятельности, им не удавалось создать непрерывной и преемственной организации, способной руководить этим движением». И тут же Ленин выявляет ещё одну «беду»: «… Оказывается, что с необходимостью всестороннее развивать политическое сознание «все» согласны только на словах»[57].

Но в современной КПРФ дела обстоят ещё хуже, чем в русской социал-демократии 110 лет тому назад. Её руководители всячески уходят от работы по внесению социалистического сознания в стихийное рабочее движение. Причина ясна: они сами не обладают таковым сознанием. Зюганов ни в докладе на пленуме, ни где-нибудь ещё даже не заикнулся о том, как он сам и его коллеги по буржуазному парламенту собираются поменять приоритеты: бесконечную, умиротворяющую и отвлекающую говорильню в Госдуме заменить постоянной работой в массах, а вместе с собой повести и всех членов КПРФ. Правда, периодически в ЦК КПРФ возникает разговор о необходимости работы «на улице», но на этом всё и заканчивается. Так, 23 июля 1994 года, то есть свыше 18 лет тому назад пленум ЦИК уже обсуждал вопрос «О работе партии в трудовых коллективах, рабочем движении и профсоюзах». В принятом постановлении пленума отмечалось, что Президиум ЦИК, республиканские, краевые, областные организации КПРФ ведут недостаточную работу по налаживанию связей с рабочим и профсоюзным движением, слабо организуют пропаганду и агитацию в рабочей среде. В восьми пунктах постановляющей части пленум обязал развернуть эту работу[58]. Но воз остался и ныне там… Может быть кто-то отчитался о выполнении данного постановления, с кого-то по всей строгости партийной дисциплины спросили и довели свою оценку до всей партии? Нет, конечно: в КПРФ контроль за исполнением принятых решений поставлен из рук вон плохо. Если он существует вообще, то только выборочно. А контроль внутри партии – это не просто ответственность и дисциплина, а своего рода механизм «сердцебиения» всего политического организма партийного товарищеского сообщества. Поставленные вне контроля, вне открытого мнения товарищей «кто-либо» или «что-либо» есть элементы и рассадники, расшатывающие партию, превращающие её в «клуб говорунов», демагогов, говоря попросту – в сборище политических трепачей…

Ещё одна проблема, которую тщательно обходит стороной Г. Зюганов: состояние самой партии – идейное, организационное, нравственное  и даже психологическое. Прежде чем ставить вопрос о превращении «рабочего класса в себе в класс для себя», надо ответить,  а может ли нынешняя КПРФ во главе со своим председателем, составом Президиума и Центрального Комитета, всеми коммунистами и, в частности, идеологическим активом (к коим на пленуме отнесли и РУСО) сколько-нибудь успешно решить эту главную, в сущности, стратегическую задачу? В докладе ответа, как и всегда, нет: это вроде бы само собой разумеется. Между тем, ряд выступавших на пленуме членов ЦК косвенно, завуалировано (дабы не злить «вождя») ответили на этот вопрос: нет, не может! Опять открытие, некая внезапность, а может очередной поклёп и новых «кротов»? Увы, когда-то и сам Зюганов говорил нечто подобное, только более откровенно. 17 июня 2006 г. VII пленум ЦК КПРФ рассматривал вопрос «Об организационно-политическом укреплении партии и работе с союзниками». Вот некоторые положения (документальные) из доклада Зюганова на том пленуме:

• «Лишь в преддверии волны протестов начала 2005 года партия выдвинула лозунги самоорганизации (???), самоуправления (???) и самозащиты (!!!) народа». О чём эти странные, иначе не скажешь, слова г-на Зюганова? Да это и есть слегка «припудренное» («лишь») признание отрыва КПРФ под руководством оппортунистов от трудового народа, признание самого настоящего хвостизма её идеологии, политики, организации и вообще всей деятельности. Волна протестов прокатилась по всей стране, и «лишь» тогда очнулись зюгановцы… Очнулись – и кинулись догонять электорат… накануне выборов, за голосами:
• «Возьмём типичную картину, – говорил он дальше, – три десятка пожилых коммунистов и несколько молодых, которые откровенно скучают на собраниях. Скучают раз, скучают два, а на третий раз и вовсе не приходят»… С тех пор ничего не изменилось, стало только хуже, а «вождь» продолжает говорить об усилении работы среди рабочего класса, словно «идальго-рыцарь» с  картонным мечем, но не против ветряных мельниц, а скалы, взирающей на него героически уничтожающим взором…;
• «Важнейший для партии вопрос – её численность. А она из года в год снижается… – сообщает он членам ЦК. – В 2005 году естественная убыль партии составила 21 тысячу человек, а приём – 9,8 тысячи. … Под вопрос ставится само существование (!!!) нашей партии как массовой политической организации». Увы, этот процесс не приостановлен и сегодня: расколы, конфликты, убытие из партии продолжается;
• «… Оргструктуры партии пока (???) не всегда притягательны, а зачастую отпугивают (!!!) и отторгают (!!!) новобранцев» – вынужден был признаться тогда, в июне2006 г., Зюганов. (Цит. по: газета «Правда», 2006, 20–21 июня, № 63 (28971), с. 1–3)

За год до «похоронных» признаний Зюганова его давний единомышленник по «соединению белой и красной идеи» А. Проханов опубликовал в газете «Завтра» передовицу под убийственным для оппортуниста названием: «У компартии вышел лимит на снотворное»… «Ветер в парусах потерян. – Язвил талантливый и искренний писатель и защитник «Красной Империи» – СССР. – Из партии не исходит никаких общественно важных инициатив – голоса бесцветны, мысли убоги. Но если голоса начинают звучать, над ними смеётся страна… Компартия… переживает деградацию и упадок. Превращается из «красного гиганта» в «чёрный карлик», из которого не вырывается ни одного светлого луча, ни одной творческой мысли. Пережив в середине 90-х мощную волну успеха (то был аванс советских людей, живших идеями социализма. – В.С.), получив доверие огромного большинства населения, партия не оправдала это доверие, постепенно растеряла энергетику, – напоминает полуспущенный баллон, на котором нельзя ехать дальше» (газета «Завтра», апрель 2005, № 14 (594), с. 1)

Но теперь, спустя много лет, Зюганов на XIV пленуме ЦК КПРФ сам не произносит «похоронных» слов и другим даёт понять, что «баллон» накачан и как никогда упруг: ведь в нём концентрированная энергия самого марксизма-ленинизма. Но что-то не «срослось» в демонстрации    «новой энергии» и оптимистической перспективы КПРФ. Другие участники пленума, хотя и робко, безымянно, но всё же осмелились «возразить» той псевдомарксистской картине, которая была нарисована как в письменном докладе, так и в устном выступлении председателя партии. Происходит проникновение идеализма, мистицизма в партийную среду, наблюдается профанация марксистско-ленинской теории, стремление подтянуть марксизм к религии, нарушается тонкая грань, отделяющая компромисс от губительного оппортунизма, говорили участники пленума («Правда», 2012, 30–31 октября, с. 1,3). Но при этом явная робость, если не сказать, трусость, боязнь вскрыть подлинные причины идейного перерождения в партии, назвать поимённо конкретных носителей и трансляторов оппортунизма, идеализма, мистицизма, клерикализма. А это значит, что в очередной раз (который уже!) на пленуме, посвящённом марксизму-ленинизму, не получилось марксистского разговора, ленинского анализа состояния партии, определения не фиктивной, а деловой программы по изменению ситуации. А не получилось по вполне понятным причинам:

а) в опубликованном за 16 дней до пленума докладе уже содержалось предупреждение возможным критикам, слегка завуалированное софистическими ссылками на Маркса и Энгельса о «пресловутой критике», «так называемой свободе критики», о том, что «отголоски подобной критики дают о себе знать и в нашей партии» («Правда», 2012, 11 октября, с. 2). Попробуй, покритикуй после такой явной угрозы! Можешь легко схлопотать ярлык «троцкиста», «экстремиста» и т.п.;

б) в КПРФ давно забыли, что критика и самокритика – важнейший принцип жизнедеятельности Коммунистической партии. Критическое отношение к действительности – это имманентная сущностная черта всего марксистско-ленинского учения, определяющая его подход ко всем сторонам и явлениям общественной жизни, в том числе и к самой компартии. В.И. Ленин никогда не ставил вопрос об ограничении критики в партии, о лишении её «свободы». «Свобода критики – прекрасная вещь, – говорил он, – но после того, как мы все под ней подписались, не грех заняться вопросом и о содержании критики. Свободой критики нас долгое время пугали меньшевики (а теперь вот оппортунисты. – В.С.), эсеры и прочие люди, но мы этого не испугались. Если свобода критики означает свободу защиты капитализма, то мы её раздавим». В.И. Ленин остро осуждал атмосферу склок, но не внутрипартийную критику как таковую, ибо «работа настоящего строительства – это есть применение критики и её содержание»[59]. «Единство действий, свобода обсуждения и критики – вот наше определение. Только такая дисциплина достойна демократической партии передового класса. Сила рабочего класса – в организации. Без организации масс пролетариат – ничто. Организованный, он все. … Безыдейная организованность – бессмыслица, которая на практике превращает рабочих в жалких прихвостней власть имущей буржуазии. Поэтому без свободы обсуждения и критики пролетариат не признает единство действий». [60] Зюганов, вопреки Ленину, лишил ведомую КПРФ и того, и другого. Высокую – марксистко-ленинскую идею – подменил агрессивным правым оппортунизмом и ревизионизмом, идеализмом и фидеизмом, а свободу обсуждения и критики – склоками, скандалами, преследованием «инакомыслящих», т.е. тех, кто позволил себе не согласиться с НИМ… Складывается стойкое впечатление, что «коммунистический вождь» генетически питает отвращение к диалогу, как к способу общения с людьми, тем более – с товарищами по партии…

В период контрреволюции и реставрации капитализма, после ликвидации КПСС и разгрома СССР, главной строительной «площадкой» является создание марксистско-ленинской партии. Орудие критики и самокритики выступает в этом строительстве главным механизмом успеха коммунистов. Мы должны помнить и другие ленинские заветы:

1) «Проповедовать рабочим «осторожность с обвинениями в оппортунизме»… значит проповедовать рабочим холопство перед вождями»;[61]

2) «Нет ничего вреднее и губительнее для пролетарского дела, чем продолжение внутрипартийной дипломатии с оппортунистами и социал-шовинистами»[62];

3) «Мы  не боимся признать свои ошибки и трезво будем смотреть на них, чтобы научиться их исправлять»;[63]

4) «Не бояться признать поражения. … Если бы мы допустили взгляд, что признание поражения вызывает, как сдача позиций, уныние и ослабление энергии в борьбе, то надо было бы сказать, что такие революционеры ни черта не стоят»[64].

Если действительно трезво, по-ленински, смотреть на положение вещей, не бояться признать ошибки и критически их оценить, то приходится с горечью признать, что КПРФ (впрочем, это относится и к другим коммунистическим организациям страны) теряет связь с народом, сокращается её влияние на массы, падает численность коммунистов и т.д. А это означает, что «оргструктуры» по-прежнему «не притягательны и продолжают отпугивать» принципиальных коммунистов-ленинцев и всех думающих сторонников социализма, но прежде всего их отталкивает сам Зюганов воинствующим клерикализмом, открытым ревизионизмом правого толка, плохо замаскированным двурушничеством. Если в 1993 году в КПРФ состояло примерно 340–350 тысяч членов, в 1996 году – уже свыше 500 тысяч, то в настоящее время по самым неточным подсчётам – около 156 тысяч человек. «Странная», на первый взгляд, «парадоксальная» вещь: общество левеет, капитализм всё больше отторгается общественным сознанием и самой практикой жизненного процесса, число коммунистических обществ растёт, а КПРФ скукоживается. Конфликты, взаимные обвинения, расколы и отколы захлестнули многие парторганизации. Как отмечалось на XIV пленуме, в 14 регионах существуют по две организации КПРФ.

О каком усилении идейно-теоретического влияния на рабочий класс может идти речь: не до жиру – быть бы живу… Тут вопрос следует ставить иначе: КПРФ надо самой догонять трудов/strong или идейный и поли» в демонстрациитический авангард рабочего класса?/strongstrongые слои российского общества и идти с ними хотя бы вровень. Она сама «из партии в себе и для себя» должна стать партией рабочего класса, всех трудящихся – их идейным и политическим авангардом! В настоящий момент нет более важной и неотложной задачи для КПРФ, всех её структур и звеньев – от ЦК и до каждой первичной организации. И ещё: КПРФ пора прекратить отталкивть и выталкивать «неудобных» коммунистов, она призвана стать центром консолидации всех коммунистически мыслящих и действующих людей. Только при этом непременном условии КПРФ исполнит свою историческую миссию в условиях продолжающейся в России буржуазной контрреволюции и реставрации капитализма.

Но «крепкой социалистической партии не может быть, – говорил В.И. Ленин, – если нет революционной теории, которая объединяет всех социалистов, из которой они черпают свои убеждения, которую они применяют к своим приёмам борьбы и способам деятельности…»[65]. Нечто подобное цитируется из Ленина и в докладе Зюганова. И создаётся иллюзия, во всяком случае у некоторой части коммунистов и даже членов ЦК КПРФ, что партия, якобы, стоит на идейной почве марксизма-ленинизма. Ничего опаснее придумать нельзя! Фразёрство, цитатничество только засоряет мозги, уводит сознание коммунистов в дебри иллюзий и даже мифологии. Говоря словами английского общественного деятеля Айвора Монтегю, «написанное Лениным – не архив, а арсенал. Когда наступает час битвы, мы листаем страницы его книг точно так, как перед атакой набиваем патронами пулемётные ленты»[66]. Это оценка относится ко всему марксизму в целом.

Поэтому КПРФ и прежде всего её ЦК должны провести ревизию своего идейно-теоретического арсенала и не цитатами, а делом показать, что из этого арсенала надо немедленно убрать, от чего решительно избавиться, а что сохранить, обновить, а может быть и заново создать. Бояться этого, увиливать всячески, значит идти вниз, к политическому и идейному краху. В вопросах идеологии, теории, мировоззрения нет и не может быть никаких отступлений и компромиссов. «Вопрос стоит только так: буржуазная или социалистическая идеология. Середины тут нет (ибо никакой «третьей» идеологии не выработало человечество…) Поэтому всякое умаление социалистической идеологии, всякое отстранение от неё означают тем самым усиление идеологии буржуазной. … Стихийное развитие рабочего движения идёт именно к подчинению его буржуазной идеологии»…[67] Перед КПРФ стоит неотложная задача выкорчевать из своей среды все проявления буржуазной идеологии – выросший правый оппортунизм, социал-реформизм,  фидеизм и идеализм, воинствующий клерикализм. И тут не должно быть никакого компромисса и соглашательства. «Наивные и совсем неопытные люди воображают, что достаточно признать допустимость компромиссов вообще, – и будет стёрта всякая грань между оппортунизмом, с которым мы ведём и должны вести непримиримую борьбу, – и революционным марксизмом, или коммунизмом. Но таким людям, если они ещё не знают, что все грани и в природе и в обществе подвижны и до известной степени условны, нельзя ничем помочь кроме длительного обучения, воспитания, просвещения, политического и житейского опыта. В практических вопросах политики каждого отдельного или специфического исторического момента важно уметь выделить те, в которых проявляется главнейший вид недопустимых, предательских, воплощающих губительный для революционного класса оппортунизм, компромиссов и на разъяснение их, на борьбу с ними направить все усилия»[68].

Найдутся ли силы в современной КПРФ, чтобы начать строить деятельность партии действительно на основе марксистско-ленинской теории и методологии, как это было заявлено на XIV пленуме? Хватит ли мужества и принципиальности разрубить это сращение «ужа и ежа», то есть правого оппортунизма, социал-реформизма и откровенного клерикализма с марксизмом, прекратить выдавать это ядовитое варево за творческое развитие марксистско-ленинской теории и методологии? Наступит ли когда-нибудь для коммунистов счастливый момент, и газета «Правда» перестанет печатать подобные опусы Зюганова, Белова, Никитина и др.? В состоянии ли КПРФ по-ленински ясно и принципиально ответить, с каким политическим и идейным багажом она собирается идти к рабочему классу? Совсем не уверен, что коммунисты дождутся, наконец, нужных ответов на эти и подобные вопросы, пока оппортунистическая группировка зюгановцев полностью контролирует все рычаги воздействия на партию. Она будет хитрить, маневрировать, имитировать, но даже на сантиметр не сдает своей позиции. Слишком глубоко она увязла в объятиях нынешнего режима власти.

Эти «обходные манёвры» видны на каждом шагу Зюганова, не стал исключением и XIV пленум ЦК КПРФ. Так, в разделе «Теоретический поиск КПРФ: некоторые итоги» горделиво повествуется, что «за двадцать лет КПРФ немало сделано в теоретическом плане» («Правда», с. 3). Идёт тематическое перечисление так называемых «новых» положений, нашедших, якобы, творческую марксистскую разработку. Но даже через сугубо назывной, абстрактный характер формулировок явственно проглядывает зюгановское оппортунистическое наследие, о котором подробно говорилось в начале данной статьи. Если идти с ним, этим «наследием» к современным рабочим, то можно оттуда и не выйти… И на пленуме, и в других публикациях Зюганова явно сквозит неверие в рабочий класс, а порой и пренебрежительное отношение к нему. И так уже много лет. Вот статья г-на Зюганова 2006 года «Русский социализм – ответ на русский вопрос» (газета «Правда», 2006, 6 апреля, № 34 (28.942), с. 2). Может быть на её материале и следует говорить с рабочими, воспитывать, формировать их мировоззрение в современном социальном и научно-материалистическом духе? Не сомневаюсь, что рабочие в этом случае дадут свой, пролетарский ответ «теоретику». Вся статья выстроена на философии и методологии И. Ильина, который и предлагал разработать политический механизм «рангового отбора»: государство с неудачным ранговым отбором – слабо, неустойчиво и обречено, доказывал Ильин. Вслед за ним Зюганов, в указанной статье, заявляет: «Жизнь доказала: общество и государство стабильны и динамично развиваются лишь тогда, когда у власти находится подлинная, народом взращённая и выдвинутая, национальная элита».

Что же на деле означает подобная «теория и методология» г-на Зюганова? На мой взгляд, вот что:

а) элитарный подход к обществу, государству и власти есть полное забвение народа как решающего фактора истории, культуры, самого социального прогресса. Это реанимация оппортунистом из КПРФ буржуазной теории элит (философия Ницше, Бердяева, Парето, Моска, Келлера, Цайглера и др.), глубоко враждебной марксистскому учению о роли народных масс, о классах и классовой борьбе, социалистическим принципам социального равенства всех членов общества, она унижает трудящихся и обрекает их на подчинённое «элите» положение;

б) элита, вопреки утверждению Зюганова, не в состоянии обеспечить стабильность и динамизм в развитии общества и государства: яркий пример тому крах царской дворянско-помещичьей элиты в начале ХХ столетия. Эта оппортунистическая, буржуазная по своей сути теория от начала и до конца враждебна людям труда, их социальным и классовым интересам. «Общество никак не сможет прийти в равновесие, – писал великий К. Маркс, – пока оно не станет вращаться вокруг солнца труда»[69]. Именно этого и не хочет признать обуржуазившийся парламентарий Зюганов, отстаивая идею элитарности, по этой же причине он ревизует марксистское положение о диктатуре пролетариата;

в) элитарный подход, отстаиваемый Зюгановым, ставит «крест» на его рассуждениях о русском народе, о самобытности русской цивилизации, о русском социализме. Социализм – это власть самого народа, а не элиты: это – ТРУДОВЛАСТИЕ в широком смысле слова в противовес КАПИТАЛОВЛАСТИЮ, где господствует воля «элиты». Только приобщение трудящихся к общественно-политической и культурной жизни, к плодотворной государственной работе, «полная передача управления страной и контроля за хозяйством её рабочим и крестьянам», которые сами смогли бы «правильно распределять землю, продукты и хлеб»[70] обеспечит стабильность и динамизм в развитии общества и государства. Такова точка зрения марксизма-ленинизма, с которым не желает считаться г-н Зюганов.

Совершенно очевидно, что с подобным «элитарным» настроением зюгановцы не торопятся идти «на улицу» к рабочим и другим слоям пролетарского населения  современной России. Поэтому «открытие», которое он сделал на XIV пленуме («рабочий класс довольно многочислен, происходит его взросление, повышается потенциал активности» и т.д.), на деле ничего не стоит. А что стоит идейно-теоретический арсенал КПРФ в целом, с которым можно было бы обратиться к рабочему классу и всем трудящимся? Зюганов утверждает: «С февраля 1993 года – с момента возрождения нашей партии – мы находимся в коллективном (???) поиске ответов на вопросы, которые ставит перед нами отечественная и мировая история» («Правда», 2012, 11 октября, с. 3). Были перечислены некие абстрактные формулировки, но обойдены молчанием сами «ответы»… Вот они: «Святая Русь и кощеево царство». «Русское православие и проблемы возрождения России», «100 анекдотов от Зюганова» и т.д. и т.п. «Идеологию разрабатывает сам Геннадий Андреевич, а мы лишь её транслируем». – давал некогда установку бывший секретарь ЦК КПРФ по этому направлению. А. Кравец. Так и идут рука об руку мифологический «коллективный поиск» и реальная «трансляция» зюгановщины…

А коллективный поиск есть, и он много лет ведётся учёными-марксистами. Осенью 1997 года в Институте философии РАН возник ежемесячный академический теоретический семинар «Марксовские чтения», созданный доктором философских наук, профессором Д.В. Джохадзе. За первое своё десятилетие он провёл свыше 80 заседаний и стал вполне авторитетным и привлекательным не только в научной философской аудитории, но и среди широкой общественности Москвы, многих российских городов, Украины, Белоруссии, Казахстана и других республик бывшего СССР.  Помимо собственно семинаров были проведены многие проблемные конференции, среди которых:

• «Карл Маркс и современная философия» (1998 г.);
• «Теория и практика марксизма (история, современность, перспективы. 2000 г.);
• «Марксизм-ленинизм в XXI веке и перспективы развития России» (2001);
• «Марксизм, обществоведческая мысль современности и социалистические тенденции развития человечества в XXI веке» (2001 г.);
• «Конец предыстории человечества: социализм как альтернатива капитализму» (2003 г.);
• «Международное коммунистическое и левое движение в условиях империалистической глобализации» (2004 г.);
• «Эпоха И.В. Сталина: от прошлого – к будущему социализма» (2004 г.);
• «Великой Победе Советского народа – великое продолжение» (к 60-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне,2005 г.);
• «Реинтеграция братских народов постсоветских республик – категорический императив современности. К 90-летию Великой Октябрьской социалистической революции» (2007 г.) и др.

На конференциях и семинарах выступали яркие, талантливые учёные, литераторы, общественные и государственные деятели России и других стран ближнего и дальнего зарубежья. Среди них В.Н. Страхов, В.С. Бушин, Р.И. Косолапов, В.В. Трушков, В.А. Вазюлин, И.А. Гобозов, Г.А. Багатурия, С.И. Гончарук, Д.В. Джохадзе, Ф.Н. Клоцвог, Б.С. Хорев и др. (Россия); Ли Дэ-шунь (КНР); Нгуен Чонг Тьуан (Вьетнам); Периклис Павлидис (Греция); Карлос Мендоса Потелла (Венесуэла); Хорхе Марти Мартинес (Куба); Т.И. Яброва (Украина); Т.И. Адуло (Белоруссия); Г. Погосян (Армения); А.А. Хамидов (Казахстан), А.А. Брегадзе (Грузия), А. Шарипов (Узбекистан), А. Назарова (Таджикистан) и многие, многие другие. За эти годы были сотни марксистов из разных стран, чьи научные работы вошли в коллективные издания Института философии РАН. В их числе фундаментальный труд «Марксизм: прошлое, настоящее, будущее». (М., Макс Пресс, 2003, 692 стр.); «Конец предыстории человечества: социализм как альтернатива капитализму». (Материалы международной научно-практической конференции. М., Институт философии РАН, 2004, 360 стр.); двухтомное издание «Марксизм и будущее цивилизации». (М., изд-во «ВИУ», 2006. Т. 1. – 416 стр.; Т. II. – 420 стр.). Авторитет ученых – марксистов позволил впервые за последние четверть века принять им участие в работе российских и международных конгрессах в качестве самостоятельного исследовательского сообщества. Так, на IV Российском философском конгрессе «Философия и будущее человечества» (24-28 мая 2005 г., Москва) работала отдельная марксистская секция. Вся работа конгресса была пронизана духом теории и методологии марксизма – ленинизма. Увы, эти работы игнорируются в ЦК КПРФ, усилиями зюгановцев создан феномен под названием «НЕИЗВЕСТНЫЙ МАРКСИЗМ»… для членов этой партии!

В работе марксистского академического семинара постоянно принимали участие руководители компартий, которые сегодня существуют наряду с КПРФ: В.А. Тюлькин (РКРП), О.С. Шенин (КПСС), А.А. Пригарин (РКП–КПСС). Никогда не было только одного человека – Г.А. Зюганова. Ответом на персональные, многолетние приглашения руководителя семинара профессора Д.В. Джохадзе было молчание со стороны председателя КПРФ. Сегодня он рассказывает, какие многообещающие планы в области идейно-теоретической работы собирается осуществить:

а) вести «постоянный анализ общества, в котором мы живём». Такой анализ давно ведётся учёными марксистами (философами, историками, социологами, экономистами, культурологами), но он игнорируется руководством КПРФ и лично Зюганоым;

б) «применять классовый подход к анализу и оценке социальных фактов и явлений». Такой подход разработан учёными-марксистами, но его начисто отвергает Зюганов;

в) «создать Центр политической учёбы при ЦК КПРФ по повышению идейно-теоретического уровня коммунистов и подготовке кадров». Об этом говорится свыше 15 лет, но «улита едет, когда-то будет»;

г)  «вынести на рассмотрение XV съезда вопрос об учреждении партийного журнала «Вопросы теории». Подобный журнал под другим названием уже был: «Диалог». Его выпускали профессиональные журналисты и партийные работники-коммунисты во главе с Н.Я. Клепачем. Журнал отличался высоким научным уровнем своих материалов, классовым марксистским подходом к анализу процессов, явлений и фактов, глубиной анализа поднимаемых проблем, оперативностью в освещении текущих событий, хорошей редактурой и подбором авторского актива. «Диалог» вырос из известных в КПСС и в СССР журналов «Политическое образование» и «Агитатор». Он сохранил высокий профессионализм и свою приверженность марксистско-ленинской теории и методологии. Кстати, в отличие от журнала «Свободная мысль», преобразованного из журнала ЦК КПСС «Коммунист». «Свободная мысль» под руководством Н.Б. Биккенина стала рупором горбачевистов-контрреволюционеров, агрессивным изданием антикоммунистического, антимарксистского толка. Редакторы «Диалога» сохранили свою идейную и нравственную честь и достоинство, они не предали дело, которому служили в КПСС. Хорошие профессионалы, они отлично знали и чётко понимали, что нужно адресовать партийному активу и всем коммунистам. В составе редколлегии трудились авторитетные учёные-марксисты. Журнал выходил в труднейших условиях, у него не было постоянного помещения (оно было отнято во время контрреволюционного захвата имущества КПСС), нужно было непрерывно изыскивать финансирование и т.д. и т.п. Н.Я. Клепач обращался за помощью лично к Г. Зюганову. «Не волнуйся, Коля, поможем»… – отвечал радетель за марксизм-ленинизм и теоретическую подготовку кадров. «Диалог»… погиб, и на его могиле можно написать эпитафию: «Удушен оппортунистами».

Такова подлинная, а не мнимая организующая роль ЦК КПРФ и лично Г. Зюганова в собирании марксистских сил, консолидации всех сторонников социализма в борьбе против контрреволюции и реставрации чудовища-капитализма. У них не нашлось скромных сумм для выпуска интереснейшего журнала «Диалог» (хотя тот мог выходить за счёт самоокупаемости, распространи его среди коммунистов и парторганизаций, тираж был уже близок к этому), но имеются средства, причём немалые, на многотысячные издания оппортунистических опусов («Россия – Родина моя» – тираж 10.000 экз.; «Уроки жизни» – 10.000 экз. и т.д.) и откровенно антимарксистских монографий. Под рубрикой «Дискуссионный клуб КПРФ» в 2003 году выпущена книга А. Зиновьева «Идеология партии будущего» (М., «Алгоритм», 2003, тираж 5 тысяч, 239 стр.). Она сопровождается восторженными рекомендациями первого заместителя председателя ЦК КПРФ И. Мельникова: «Уважаемые читатели! Вы держите в руках первую книгу из серии «Дискуссионный клуб КПРФ». … Мы особенно рады поздравить читателей с открытием этого проекта… Бесспорно хорошим началом является публикация книги выдающегося русского социолога Александра Зиновьева». (см. обложку книжки)

Чем же привлекли ЦК КПРФ сама персона А. Зиновьева и его книга «Идеология партии будущего»? Что нового по сравнению, например, с работами Ленина мог сказать академический логик, философ и социолог? Ответ можно найти у самого автора:

1)  Слова «коммунизм» и «коммунистический» приобрели в сознании людей, – писал он, – настолько прочный дезориентирующий (негативный) смысл, что изменить его невозможно никакими разъяснениями. … Бороться с таким явлением бессмысленно. Новая идеология… должна выступить как преодоление марксизма и советской идеологии. Причем преодоление не как дальнейшее их развитие (модернизация), что исключено, а как отрицание»[71];

2) «Партия Будущего, – продолжает А. Зиновьев, – не должна рассматривать себя как представительницу какой-то определенной части населения страны, каких-то угнетённых, эксплуатируемых и т.п. классов вроде пролетариата в марксистском духе»[72];

3) «Сам характер новой идеологии подсказывает, что наиболее вероятными приверженцами новой идеологии могут стать не представители низших слоёв населения, а люди со сравнительно высоким уровнем образования, культуры, нравственности, интеллектуальных интересов и т.д., короче говоря – часть интеллектуальной, творческой и деловой элиты населения…»[73] (вспомним зюгановский элитарный подход. – В.С.);

4) «Марксизм  имел высокий интеллектуальный уровень в качестве массовой и государственной идеологии. Но он претендовал на большее – на статус науки. Я… установил, – заявляет А. Зиновьев, – что все его основные понятия и утверждения не соответствуют критериям логики и методологии науки»[74]. «Марксизм-ленинизм… стал для меня предметом насмешки»…

Как видим, ответ на один вопрос дан самим Зиновьевым: ничего нового в своей книге он не сказал, в своеобразной манере лишь выразил всё тот же антимарксизм и, следовательно, антикоммунизм, который и до него широко ходил по миру. Важнее понять другое: почему КПРФ устами Зюганова, Мельникова и других функционеров прославляет Зиновьева, делает его жертвой Советской власти и своим идеологом? «… В советскую эпоху довольно часто талантливые люди оказывались не только в оппозиции к власти, но и в лагерях, в тюрьмах, за границей. Например, Александр Зиновьев. Талантливый философ, во многих своих пророчествах он оказался прав, но не только не был востребован властью, а подвергся преследованиям и вынужден был уехать за кордон»[75].

Ответ напрашивается один – другого просто быть не может:

зюгановцев привлекает многолетний, последовательный антимарксизм, антикоммунизм и антисоветизм Зиновьева, который, начиная с 50-х годов прошлого века и до конца жизни оставался таковым. С.Г. Кара-Мурза хорошо показал атмосферу и сам процесс созревания подобных борцов с марксизмом и Советским обществом с его принципами, образом жизни людей, их материальными и духовными условиями существования. В фундаментальном двухтомном исследовании «Советская цивилизация» есть раздел под названием «Антисоветский проект», глава 1 «Созревание антисоветского сознания». «Видные деятели интеллигенции целенаправленно и методически убеждали граждан в негодности всех устоев советского порядка. – пишет С.Г. Кара-Мурза. – Я с 1960 г. работал в Академии наук и прекрасно помню все разговоры, которые непрерывно велись в лаборатории, на домашних вечеринках или в походе у костра – оттачивались аргументы против всех существенных черт советского строя. Так и вызревало то, что я назвал «проектом». Над ним работали в самых разных «нишах» общественного сознания – и учёные, и поэты, и священники»[76].

Со ссылкой на историческое исследование В.Н. Макаревича, С.Г. Кара-Мурза рассказывает о возникновении в 1952 г. Московского методологического кружка, основателями которого были А.А. Зиновьев, М.К. Мамардашвили, Б.А. Грушин, руководил им Г.П. Щедровицкий. «Все обсуждения записывались на магнитофон и затем распечатывались на пишущих машинках (за 40 лет в методологических кружках скопились сотни томов машинописных материалов семинаров и игр). Написаны они были намеренно усложнённым, методологическим «птичьим» языком… Методологическое движение не представляло собой какой-то реальной оппозиции политическому режиму. Скорее, оно проводило подспудную кропотливую работу, готовя перемены»[77]. Иначе говоря, создавали идейно-теоретическую почву для будущей контрреволюции, которая начнётся втайне с приходом Горбачёва и Яковлева, а потом развернётся открыто и крайне агрессивно. Клика горбачевистов возьмёт на вооружение «методологические», с позволения сказать, наработки «безобидных», «не делающих зла» философов, и заявит во всеуслышание: «Система прогнила, реформированию не подлежит». Так академические «игры» и «птичьи семинары» переплавились в буржуазно-криминальную контрреволюцию, отбросившую не только СССР, но и весь мир к варварству и дикости.

Вот в той «методологической» среде и формировался мыслитель А. Зиновьев как антикоммунист и антисоветчик, там рождались его «Зияющие высоты», «Гомо советикус» и другие работы подобной направленности. К концу жизни философ словно «прозрел», начал петь дифирамбы советской цивилизации, говорить, что он не антикоммунист. На вопрос «Что же всё-таки привело вас к разочарованию в советской системе?» он отвечал: «Ни к какому разочарованию меня ничто не приводило, я просто в своих книгах анализировал советский образ жизни. И результаты излагал в литературной форме. В «Зияющих высотах» показаны все аспекты жизни советского общества». «И вы не считаете себя антисоветчиком» – «Ни в коем случае. Конечно, я не могу сказать, что я апологет советского общества. Нет, я не апологет, но я и не антисоветчик. Я не апологет коммунизма, но я и не антикоммунист. … Иногда мне говорят: «А не думаете ли вы, что ваши книги используют во зло?» Но кто судья, что считать злом, что не злом, что может причинить, а что не может? Кроме своей собственной совести – других судей нет»[78].

Так говорил человек, которого теперь величают не иначе как «великий», «пророк Отечества», «писатель с мировой известностью»… Оставим эти определения для истории, для времени, для социализма, который обязательно возвратится в Россию. Ведь  сегодня все критерии смыты контрреволюцией: от смешного и до великого – один шаг, от банального до гениального – ещё меньше, а от контрреволюционера – диссидента, антисоветчика и антикоммуниста до патриота вообще нет дистанции… Поэтому обратимся лучше к первоисточнику – книгам А. Зиновьева «Гомо советикус» (1982) и «Пара беллум» (1982). «На Западе умные и образованные люди называют нас гомо советикусами. Причём они употребляют это название в унизительном и презрительном для нас смысле. … Я только пойду в этом направлении ещё дальше и утру Западу нос. Я введу более удобное сокращение для этого длинного выражения: гомосос. Звучит, по крайней мере, по-советски.

Гомосос – существо довольно гнусное. … В Камбодже убили три миллиона человек? Прекрасно, пусть все видят, к чему ведет коммунизм. … Мы-то как раз и послужили той исходной основой, из которой великие селекционеры – коммунисты вывели современного гомососа»[79].

Это можно цитировать и дальше, не будем говорить, какое чувство при этом охватывает читающего. Лучше обратим внимание на другое: нечто подобное или близкое к этому уже встречалось, только значительно раньше. Большевики – «это растлители души и духа, безбожные, бесстыдные, жадные, лживые и жестокие властолюбцы». Коммунисты – это «полулюди, опустившиеся на низшую ступень первобытного всесмешения»[80]. – это уже И. Ильин, о котором говорилось раньше. Наконец, ещё один источник по данной проблеме, а именно: что есть антисоветизм и антикоммунизм на деле. «Большевизм – это многоликое бесовство, воинствующее античеловеческое явление», «большевизм – родное дитя марксизма», «большевистская идеология и практика – это дьяволизация сознания и поведения», «это система социального помешательства»[81] – а это, разумеется, «архитектор перестройки» А. Яковлев.

Не будем играть в лингвистические прятки: «гнусное существо гомосос» в отношении советских людей, «растлители душ и полулюди» в оценке коммунистов, «бесовство, античеловеческое явление» в отношении большевиков-марксистов – это однопорядковые проявления антисоветизма и антикоммунизма. Оставим в стороне (для академических дискуссий) наивные рассуждения на тему «что считать злом, а что не считать», скажем об очевидном: классовые силы хорошо разбираются, «в каком идти, в каком сражаться стане», с каким оружием отстаивать свои социально-классовые интересы. Поэтому мы каждый день видим, как наследие Ильина, Яковлева, а вместе с ними и Зиновьева используется реставраторами капитализма в том, чтобы в очередной раз облить грязью СССР, очернить советский народ, представить коммунистов недочеловеками. И то, что создавалось в  50-е годы Щедровицким, Зиновьевым, Мамардашвили, Грушиным, и тот антисоветский проект «жизнеразрушения» советского общества 60-х годов и, разумеется, опыт диссидентов (открытых и скрытых) 70–80-х годов – всё работает, всё используется в боевом арсенале продолжающейся контрреволюции, ведущей теперь борьбу за сознание, «менталитет» людей.  Тот же С.Г. Кара-Мурза даёт точную экспертную оценку: «Образ антисоветского проекта неизбежно будет казаться противоречивым, поскольку в нём на общей основе антисоветизма были соединены очень разные культурные силы. Сахаров с Солженицыным, Шафаревич с Новодворской! После успеха в первой военной кампании – уничтожения СССР – они друг от друга отошли и даже переругиваются, духовно удерживая в сфере своего притяжения разные части общества. Но их антисоветизм – основа фундаментальная, и в этом своём векторе они продолжают составлять единый фронт»[82].

Всё сказанное подводит к печальному, но неизбежному выводу:

а) КПРФ находится в идейном и организационном полуразобранном состоянии и процесс её разложения будет продолжаться до тех пор, пока во главе останется правый оппортунист, социал-шовинист и клерикал Г. Зюганов;

б) у КПРФ нет никакой марксистско-ленинской теории и идеологии, а есть мешанина, навязанная Зюгановым, состоящая из заимствований у славянофилов, русских националистов разных времён, православных теологов, мелкобуржуазных реставраторов капитализма, западных социологов и политологов;

в) в нынешнем состоянии партия Зюганова не в состоянии развернуть идейно-теоретическую и идеологическую работу среди современных пролетарских масс населения, у неё для этого нет ни мировоззренческого потенциала, ни сил, а главное – желания. Ориентация на «элиту», на создание «отечественного малого и среднего бизнеса», «национально ориентированного капитала» вообще снимает эту проблему, перечёркивает как стратегическую цель и задачу.

 

VI. Как российский Зюдекум
«восстановил свободу совести для коммунистов»…

 

Среди всей псевдотеоретической и псевдометодологической мешанины, которую представил Г. Зюганов XIV пленуму ЦК КПРФ, больше всего поражает невероятная смесь религиозно-атеистических рассуждений автора доклада («Правда», с. 3). Здесь всё перепутано, искажено и перевёрнуто «с ног на голову»:

а) идёт софистическая подмена разных базовых понятий – «РЕЛИГИЯ», «ЦЕРКОВЬ», «ВЕРУЮЩИЕ»;

б) грубо попран методологический принцип «ИСТОРИЗМА», в том числе «КОНКРЕТНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ПОДХОД» к рассмотрению и оценке событий, явлений, фактов, действующих в истории лиц и персонажей;

в) чтобы «не оказаться в тупике» (Зюганов), упрощённо, по принципу «равноудалённости» и «равноответственности» рассказывается о взаимоотношениях Советского государства и Церкви;

г) облыжно утверждается, что «примирение между советским (пишет с прописной буквы!) государством и всеми (!!!) верующими состоялось в годы Великой Отечественной войны (жирно выделено самим автором);

д) превратно по смыслу подаётся проблема бездуховности/emstrong и безнравственности в современной Росси/emstrong /emи;

е) совершено обходится острейший вопрос о роли религии и церкви в контрреволюции, разрушившей СССР, об их участии в реставрации капитализма, в целом об их социально-классовой сущности на данном отрезке исторического развития общества;

ж) грубо, с передёргиванием исторических фактов, повествуется о том, как Ленин решал религиозно-церковный вопрос, в том числе внутри партии;

з) наконец, Зюганов совершено молчит, как он, с одной стороны, собирается выполнять собственное заявление о том, что «методологической основой идейно-теоретической деятельности КПРФ всегда была и есть теория марксизма-ленинизма», а с другой, хранить верность православной идеологии, её ценностям, которые «многое изменили» в его «мировоззрении»[83]. Иначе говоря, члены КПРФ должны всё же знать и понимать, как на деле можно соединить лютый антисоветизм и антикоммунизм РПЦ, льющийся с амвонов тысяч и тысяч храмов, многих телевизионных каналов, страниц различных газет и журналов, с марксизмом-ленинизмом, Коммунистической партией как таковой, хранящей верность социализму и советскому наследию. Подчёркиваем, речь идёт об антисоветизме и антикоммунизме «не отдельных деятелей Церкви», как утверждал Зюганов на XIV пленуме, а об РПЦ в целом как социальном институте, важнейшей политико-идеологической подсистеме реставрационно-капиталистического режима.

Ответа нет и не может быть. А есть только хитрая, клочковатая эклектика по принципу «и нашим и вашим», «и рыбку съесть – и невинность соблюсти». Перед нами обновлённый вариант богоискательства и богостроительства, от которого никогда не откажется буржуазный парламентарий Зюганов. Он должен соответствовать нормам современного элитарного истэблишмента: Путин и Медведев посещают храмы и крестятся, а он с ними связан, накрепко и постоянно. Поэтому никакой верности марксизму-ленинизму от богоискателя не следует ждать. Не скажет он и о подлинной позиции марксизма-ленинизма в отношении религии, церкви и верующих. Коммунистам её надо хорошо знать, понимать и применять в конкретных условиях.

Итак, вначале коротко о самой религии, о  том, как этот феномен рассматривали основоположники научного коммунизма и  почему они считали, что с ней нужно бороться. «Религия (лат. religare – набожность, святыня, предмет культа) – одна из форм общественного сознания, отражение действительности в иллюзорно-фантастических образах, представлениях, понятиях. По своей сущности «всякая религия является не чем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни, – отражением, в котором земные силы принимают форму неземных»[84]. Науке известно около пяти тысяч различных религий, а по некоторым данным – ещё больше[85]. Иначе говоря, перед нами бесконечное многообразие религиозных форм, языковых и других национальных различий, которые существуют и развиваются в конкретных исторических, социальных, политических, культурных и даже пространственно-географических,  климатических условиях.

При всём внешнем различии у разных религий есть много общего. Марксизм исходит из того, что возникновение и существование религии обусловлено комплексом социальных, гносеологических и психологических причин. Низкий уровень  общественного производства, ограниченность социальной практики и опыта людей, их знаний, связанные с этим бессилие и страх человека перед стихийными силами природы, а затем непредсказуемые последствия воздействия социальных сил неизбежно порождали «превратное мировоззрение превратного мира» (К. Маркс). Но религия не застывшая, а развивающаяся система. В первобытном обществе типичными формами религии были фетишизм, магия, тотемизм, анимизм. В период перехода к классовому обществу возникают политеизм, народностно-национальные религии. В эпоху феодализма формируются мировые религии – буддизм, христианство, ислам. В мировых религиях находили отражение образы жизни различных классов, сословий, каст, племён, народностей. Их прозелитизм и проповедь носят межэтнический, межсословный, классовый характер, содержат идею равенства, представителей указанных социальных групп (хотя не в каждой из названных религий и не во всех случаях эта проводится последовательно)[86].

Религия – важнейший феномен культуры. Она включает в себя специфическую идеологию, вбирающую в себя помимо упорядоченной системы вероучения совокупность общественно-политических, социально-экономических, нравственно-этических, эстетических, правых и других идей и теорий, фиксируемых в теологии и выражающих интересы господствующих классов и социальных групп. Развиваясь в конкретно-исторических условиях, религия нередко выступала и знаменем оппозиционных социально-политических движений, использующих определённые религиозные представления для обоснования революционно-демократических требований.

Так, ранее христианство, созданное массами в Палестине, явило себя как «крупное революционное движение»[87]. Поэтому, считал Ф. Энгельс, «в истории первоначального христианства имеются достойные точки соприкосновения с современным рабочим движением. Как и последнее, христианство возникло как движение угнетённых: оно выступало сначала как религия рабов и вольноотпущенников, бедняков и бесправных, покорённых или рассеянных Римом народов. И христианство и рабочий социализм проповедовали грядущее избавление от рабства и нищеты», но на этом их сравнение заканчивается. Ибо «христианство ищет этого избавления в посмертной потусторонней жизни на небе, социализм же – в этом мире, в переустройстве общества»[88].

Это принципиальный вопрос, на котором всё время «спотыкается» г-н Зюганов, давая собственную трактовку особой роли православия в возрождении России, в утверждении «обновлённого социализма»… «Иисус Хрстос – это первый коммунист. Имя Ленина… стоит в одном ряду с такими фигурами, как Иисус, Магомед, Будда, Моисей»[89] «Основные заповеди христиан, – заявляет псевдозащитник марксизма, – отражают извечное стремление людей к социальной справедливости, а принципы коммунизма в своей основе соответствуют сущности христианской морали, содержащейся в Новом Завете, главным образом в Нагорной проповеди. То, что христианство и марксистская теория имеют много общего, замечено не нами»[90].

Перед нами яркий образчик полного незнания марксизма, фальсификации его теории и методологии. Революционность раннехристианского движения Зюганов без всякого смущения переносит на всю историю христианства, в том числе на современное православие. Ему вероятно невдомек, как 169 лет тому назад Ф. Энгельс отвечал на этот вопрос. «Одна из излюбленных аксиом гласит, что христианство есть коммунизм… Они (французские коммунисты. – В.С.) стараются это подтвердить ссылками на библию, на то, что первые христиане якобы жили на общинных началах и т.д. … Если бы они лучше … знали библию и убедились бы, что если немногие места из библии и могут быть истолкованы в пользу коммунизма, то весь дух её учения, однако, совершенно враждебен ему, как и всякому разумному начинанию»[91].

В докладе на XIV пленуме ЦК КПРФ Зюганов продолжал внушать, что «разные религии мира вобрали в себя вековые мечты человечества о справедливости, равенстве, братстве» («Правда», с. 4). Подлинный марксизм, но не тот, который изобразил председатель ЦК КРПФ, давно доказал, а историческая практика подтвердила, что, например, христианство никогда не отстаивало действительное социальное равенство и социальную справедливость. Даже в раннем христианстве, явившем, как мы видели, элемент революционности, требование равенства выступало лишь как утверждение равенства в грехе и перед лицом всемогущего бога. Ф. Энгельс очень точно назвал это «отрицательным равенством». К. Маркс о сущности социального равенства христианства писал довольно подробно: «Социальные принципы христианства располагали сроком в 1800 лет…

Социальные принципы христианства оправдывали античное рабство, превозносили средневековое крепостничество и умеют также, в случае нужды, защищать, хотя и с жалкими ужимками, угнетение пролетариата.

Социальные принципы христианства проповедуют необходимость существования классов — господствующего и угнетённого, и для последнего у них находится лишь благочестивое пожелание, дабы первый ему благодетельствовал.

Социальные принципы христианства переносят на небо обещанную консисторским советником компенсацию за все испытанные мерзости, оправдывая тем самым дальнейшее существование этих мерзостей на земле.

Социальные принципы христианства объявляют все гнусности, чинимые угнетателями по отношению к угнетённым, либо справедливым наказанием за первородный и другие грехи, либо испытанием, которое господь в своей бесконечной мудрости ниспосылает людям во искупление их грехов.

Социальные принципы христианства превозносят трусость, презрение к самому себе, самоунижение, смирение, покорность, словом – все качества черни, но для пролетариата, который не желает, чтобы с ним обращались как с чернью, для пролетариата смелость, сознание собственного достоинства, чувство гордости и независимости – важнее хлеба.

На социальных принципах христианства лежит печать пронырливости и ханжества, пролетариат же – революционен.

Вот как обстоит дело с социальными принципами христианства»[92].

Рассказывая о верности марксизму-ленинизму, о его значимости для КПРФ, может быть Зюганов вспомнил о том, что писали Маркс и Энгельс о социальных принципах христианства, и как сегодня эти принципы на деле осуществляет РПЦ? Полное молчание, словно воды в рот набрал председатель партии коммунистов. Промолчал он прежде всего о том, что марксизм-ленинизм вскрыл все корни религии и показал её подлинную сущность в условиях классово-эксплуататорского общества, коим является сегодня и современная Россия. «… Религия есть самосознание и самочувствование человека, который или ещё не обрёл себя, или уже снова себя потерял. Но человек – не абстрактное, где-то вне мира ютящееся существо. Человек – это мир человека, государство, общество. Это государство, это общество порождают религию, превратное мировоззрение, ибо сами они – превратный мир. … Следовательно, борьба против религии есть косвенно борьба против того мира, духовной усладой которого является религия.

Религиозное убожество есть в одно и то же время выражение действительного убожества и протест против этого действительного убожества. Религия – это вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она – дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа. Упразднение религии, как иллюзорного счастья народа есть требование его действительного счастья»[93].

Можно продолжить раскрывать позицию марксизма в отношении религии как превратного мировоззрения. Но и сказанное уже подводит к выводу о том, почему марксизм требует бороться с религией. В этом вопросе тоже должна быть полная ясность без каких-либо фантазий, которые распространяет Г. Зюганов в своих сочинениях. Он навешивает на составную часть материализма ярлыки «бездуховный», «воинствующий», «примитивный», «грубый» и т.д. и т.п. Окрестившись «полным чином», став воцерковлённым прозелитом (греч. prosēlytos – буквально – пришелец), он всячески демонстрирует горячую преданность вере и поносит «в хвост и в гриву» атеизм и атеистов. Но тут он совсем не оригинален. В царское время, которое сродни нынешнему, о революционерах-атеистах сообщали богословские журналы: «Все революционеры безбожники и учение их самое безбожное…» Они «безбожники, грабители, лжецы и обманщики, тунеядцы и дармоеды; от них произошло вздорожание всех жизненных потребностей, застой в торговле и промышленности, в науках и искусствах» (журнал «Кормчий», 1908, № 7, с. 75–76)

Религиозный вопрос для марксизма никогда не был главным, самодовлеющим: он являлся частью диалектико-материалистической теории и социально-классовой борьбы за освобождение трудящихся от социального и духовного угнетения капиталистами. «Марксизм есть материализм. В качестве такового, он также беспощадно враждебен религии, как материализм энциклопедистов XVIII века или материализм Фейербаха. Это несомненно. Но диалектический материализм Маркса и Энгельса идёт дальше  энциклопедистов и Фейербаха, применяя материалистическую философию к области истории, к области общественных наук. Мы должны бороться с религией. Это – азбука всего материализма и, следовательно, марксизма. Но марксизм не есть материализм, остановившийся на азбуке. Марксизм идёт дальше. Он говорит: надо уметь бороться с религией, а для этого надо материалистически объяснить источник веры и религии у масс»[94].

И каков этот источник, в чём его подлинная сущность? «В современных капиталистических странах это – корни главным образом социальные. Социальная придавленность трудящихся масс, кажущаяся полная беспомощность их перед слепыми силами капитализма, который причиняет ежедневно и ежечасно в тысячу раз больше самых ужасных страданий, самых диких мучений рядовым рабочим людям, чем всякие из ряда вон выходящие события вроде войн, землетрясений и т.д. – вот в чём самый глубокий корень религии»[95]. Так говорил В.И. Ленин своей партии. А что говорит Зюганов своей? Он навязывает религию ей своими многочисленными публикациями, он затемняет связь религии и капитализма и тем самым укрепляет и религию, и капитализм.

Все россказни Зюганова об атеизме – это тоже не более чем его выдумки. Во-первых, атеизм и свободомыслие – это великие феномены мировой культуры и цивилизации. Они зародились в глубокой древности – в античных обществах Древней Греции и Древнего Рима – прошли свой путь через рабовладельческое, феодальное и буржуазное общество. Они всегда знаменовали собой стремление человека к свободе, свету, знанию. В России развитие свободомыслия и атеизма связано с великими именами. Их фундаментальные истоки заложили Ломоносов и Радищев. Русские революционные демократы Белинский, Добролюбов, Герцен, Чернышевский, Писарев непосредственно связывали атеизм с задачами антикрепостнической борьбы. Естественнонаучная традиция критики религии, религиозного миросозерцания развивалась в работах великих учёных И.М. Сеченова, И.И. Мечникова, К.А. Тимирязева, Д.И. Менделеева.

Во-вторых, марксистский атеизм, а в России – это прежде всего ленинский – в действительности реальный гуманизм. Гуманистическая сущность марксистско-ленинского атеизма состоит в том, что для него «критика религии завершается учением, что человек – высшее существо для человека». Нужно «ниспровергнуть все отношения, в которых человек является униженным, порабощённым, беспомощным, презренным существом». Недопустимо «существование страдающего человечества, которое мыслит, и мыслящего человечества, которое подвергается угнетению»[96].

В-третьих, марксистско-ленинский атеизм всегда вступал против волюнтаристских планов и действий запрещения религии, деления людей на верующих и неверующих, тем более противопоставления одних другим. В.И. Ленин обосновал важнейший принцип единства марксистов и трудящихся – верующих в борьбе за социальный прогресс. Анализ идеологии и политики религиозных организаций В.И. Ленин осуществлял в тесной связи с общими проблемами революционного переустройства общества. Защищая и развивая идеи К. Маркса и Ф. Энгельса, В.И. Ленин выступал против «левацкой фразеологии» и «авантюры политической войны с религией»[97]. Терпеливое просвещение пролетариата, исключающее любое кокетничанье, заигрыванье с религией, должно сочетаться, по мысли Ленина, с активными действиями, направленными на создание массового революционного движения, развитие классовой борьбы.

Но об этом – подлинном ленинском наследии – Г. Зюганов не рассказывает членам своей партии, вместо этого постоянно обличает «воинствующий» атеизм и бьёт тем самым по Ленину, противопоставляя ему Сталина. Нет, он не называет имени вождя Великой Октябрьской социалистической революции, но явно намекает на его работу «О значении воинствующего материализма», в которой В.И. Ленин, ставя задачи перед журналом «Под Знаменем Марксизма», писал: «… Журнал, который хочет быть органом воинствующего материализма, должен быть боевым органом, во-первых, в смысле неуклонного разоблачения и преследования всех современных «дипломированных лакеев поповщины… Такой журнал должен быть, во-вторых, органом воинствующего атеизма»[98].

Всё неприятно в этих ленинских формулировках, современному Зюдекуму, но особенно – «неуклонное разоблачение дипломированных лакеев поповщины»: это ведь он, Зюганов, сегодня выступает в этой роли. А потому отвечает «воинствующему» атеизму, извращая суть этого явления. Чтобы понять, как, на какой почве возник феномен воинствующего атеизма, нужно хорошо знать русскую историю, положение народных масс в царской России. Выдающийся историк, член-корреспондент АН СССР Н.М. Никольский в своей «Истории русской православной церкви» убедительно показал истинные, а не придуманные (в том числе и Зюгановым) отношения между РПЦ и народом: «Церковь жила высасыванием соков из народного организма»[99]. Ответом на это «высасывание соков» всегда был радикализм народа по отношению к церкви, который то стихал, то разгорался вновь… Зато никогда не стихало скептическое отношение к духовенству. Ещё А.С. Пушкин – великий русский поэт и мыслитель – в 1822 г. писал о том, что в русском народе распространено «равнодушие к отечественной религии», что «нигде более, как между нашим простым народом, не слышно насмешек, насчёт всего церковного»[100]. Об этом писали В.Г. Белинский, А.И. Герцен, М.Е. Салтыков-Щедрин и многие другие русские мыслители. В России особую известность приобрёл фундаментальный сборник «Пословицы русского народа», составленный В.И. Далем и вышедший первым изданием в 1861 г. Из 25 тысяч содержащихся в нём народных пословиц 3151 свидетельствуют о религиозных верованиях и убеждениях, а 21627 проникнуты духом критицизма и скептицизма по отношению к духовенству и религии[101].

Традиции  религиозного индифферентизма, религиозного свободомыслия, вольнодумства, антиклерикальных настроений – характерная традиция духовной жизни русского народа, проходящая через всю его тысячелетнюю историю. Её значение не следует преувеличивать, но и не замечать, игнорировать – значит поступать антиисторично, антинаучно. Народ всегда замечал, что РПЦ во всех конфликтах неимущих сословий и классов  царской России с имущими неизменно становилась на сторону последних, выступая в качестве антинародной силы[102]. В момент совершения пролетарской революции в России православная церковь сразу заняла ярко выраженную антинародную, контрреволюционную позицию. Она показала народу себя как защитницу свергнутого самодержавия, а затем как опору буржуазного Временного правительства. Вот почему в процессе революционной борьбы массы выступали не только против помещиков и капиталистов, но и против тех, кто освещал их господство, – против церковников. Тут и проявился в полной мере народный радикализм, свободомыслие и стихийный воинствующий «атеизм». Такова правда расстановки и противостояния классовых сил в то время.  Великий русский поэт А.А. Блок писал: «Почему дырявят древний собор? – Потому что сто лет здесь ожиревший поп, икая, брал взятки и торговал водкой. Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах? – Потому что там насиловали и пороли девок… Почему валят столетние парки? – Потому что сто лет назад под их развесистыми липами и клёнами господа показывали свою власть: тыкали в нос нищему – мошной, а дураку – образованностью»[103]. Вот эти «дураки» и «варвары», в которых царизм вместе с церковью превратил русских людей, и вершили свою справедливость, как они её понимали.

Народ поддержал Советскую власть сразу, потому она и победила, принял важнейшие законодательные акты Советского государства. А православная церковь заняла ярко выраженную антинародную, контрреволюционную позицию, хотя законодательные акты новой власти не несли никакой угрозы самому бытию церкви. И, следовательно, не давали оснований для антигосударственных действий поборников русского православия. Их духовным лидером стал митрополит Тихон (Белавин). Первые же акции, предпринятые им после вступления в должность патриарха, носили не церковный, а преимущественно политический характер и имели ярко выраженную антисоветскую направленность[104]. Не нужно стараться идеализировать многие действия Советской власти, но «равноответственности» в действиях церкви и нового государства не получается, как бы этого не хотел прозелит-богоискатель Зюганов. Контрреволюция есть контрреволюция, и в какие бы «белые одежды» она не рядилась, ни тогда, ни сегодня, – в деникинские, алексеевские, колчаковские военные мундиры или в белавинские рясы, – суть её от этого не меняется. Революционный народ России во главе с большевиками хотел защищать завоевания Октября.

А защищать было от кого: во время Гражданской войны от свергнутых помещиков и капиталистов, их белых армий и интервентов; в годы НЭПа от укрепивших свои позиции частных собственников и предпринимателей; ожившей и поднявшей голову мелкобуржуазной и буржуазной идеологии, открыто противопоставившей себя марксизму; от мистицизма, клерикализма, ставших скрытой формой антисоветизма и антикоммунизма. Лозунги «Религиозно-мистического возрождения», «идеологического НЭПа», «сменовеховства» и т.п. далеко выходили за рамки мировоззренческой конфронтации. По своей сути они были средствами идеологического противодействия социалистическим преобразованиям и формировавшейся советской культуре. Надо понимать, что противниками социализма в начале 20-х годов прошлого столетия были не единицы и не тысячи, а миллионы людей, так или иначе связанных с дореволюционным строем: помещики, фабриканты, кулаки, церковные иерархи, многочисленные чиновники, обслуживавшие прежнюю власть. Они принимали все меры, чтобы воздействовать на сознание масс, и от имени «новейшей науки» обрушивали на головы людей всевозможные фальсифицированные факты и наблюдения, проникнутые мистицизмом объяснения и выводы[105]. А народ в массе своей не умел читать и писать, он всё ещё находился в плену «невежества, предрассудков, темноты» (Ленин).

В.И. Ленин видит неотложность задачи в том, чтобы «суметь заинтересовать совсем ещё неразвитые массы сознательным отношением к религиозным вопроса и сознательной критикой религии». Необходимо, считал он, соединение культуры с революционной деятельностью масс, переработка и усвоение всего лучшего, что дала буржуазная мысль, союз с «представителями современного естествознания, которые склоняются к материализму»[106].

В  этих, говоря очень коротко, конкретно-исторических обстоятельствах и появляется важнейшая теоретическая, методологическая и политическая работа В.И. Ленина «О значении воинствующего материализма». Она совсем не перечеркивала принципиальных взглядов руководителя Советского государства на решение религиозного вопроса, на отношение к верующим. «Марксистский журнал («Под знаменем Марксизма») должен был «вести войну против современных «образованных» крепостников», но при этом защищать «рабочий класс»[107]. Существуют документы, свидетельствующие о том, как Ленин требовал «избегать, безусловно, всякого оскорбления религии», «проявлять максимум доброжелательности к мусульманам», как осуждал «неправильное отношение к сектантам»[108](вот так бы вести себя воцерковленному, крестившемуся по троекратному чину г-ну Зюганову, издающему пошлые анекдоты о чукчах). В тяжелейшее время, в разгар Гражданской войны Ленин находит время вмешаться, если по его мнению, нарушена справедливость и закон в отношении верующих и священнослужителей:

• Из телеграммы Г.Е. Зиновьеву: «Правда ли, что заложником Вы арестовали могилевского архиепископа Роппа? Прошу сообщить, на каких условиях можно бы его освободить, о чём ходатайствует папа». Ленин. 6.II.1919 г.»
• Из записки В. Бахвалову – представителю группы граждан Ягановской волости Череповецкого уезда Череповецкой губернии: «Окончание постройки храма, конечно, разрешается, прошу только зайти к наркому юстиции т. Курскому, с которым я только что созвонился, для инструкции». В. Ульянов (Ленин). 2. IV.1919»
• 11.XI.1920 г. т.т. М.Н. Покровскому, М.Ф. Владимирскому, В.А. Аванесову. «Прошу Вас образовать комиссию под председательством М.Н. Покровского для рассмотрения заявления Совета религиозных общин о нарушении декрета 4.I.1919 г. … Очень просил бы ускорить рассмотрение». Пред. СНК В. Ульянов (Ленин)[109].

Мы привели лишь отдельные документы, ярко характеризующие личность человека, «сформулировавшего необходимость воинствующего атеизма», причём это факты из его жизни и деятельности на самом остром этапе Советского государства, когда решался вопрос: «Кто кого…» Сегодня реакционеры всех мастей (либералы, церковники, оппортунисты, перерожденцы-марксисты) демонизируют фигуру Ленина, приписывают ему самые античеловеческие качества. А вот философ-интуитивист Н.О. Лосский увидел в ту эпоху совсем другое: «Главный организатор большевистской партии, Ленин, был настоящий русский интеллигент, объединивший вокруг себя таких же, как он, интеллигентов. … Настоящие сподвижники Ленина были искателями максимального добра для всего человечества. … Подлинные коммунисты, большевики типа Ленина, задаются целью осуществить максимально доступное человечеству благо… Служение идеалу коммунизма и построению общественной жизни на основе науки, без Бога, было для Ленина и его сподвижников своего рода религией»[110].

Здесь сознательно приведены многие исторические факты, характеризующие обстановку, в которой и родился феномен «воинствующего» атеизма. И приведены совсем не для того, чтобы «оправдать и реабилитировать» его. Он, как и люди стоявшие у его истоков, в этом совсем не нуждаются. Речь идёт о другом: если кто-то берётся сегодня судить о нашем прошлом, то будьте любезны, придерживайтесь научного принципа историзма, конкретно-исторического подхода. В противном случае не избежать двусмысленности, откровенной неправды и глупостей.

Есть ещё одна особенность «методологии» Г. Зюганова: он любит делать неожиданные «открытия», выделяя при этом свою особую роль и значимость. Так, ещё в 2007 г. на IX пленуме ЦК КПРФ он выступал с докладом «О задачах партии по защите русской культуры как основы духовного единства многонациональной России» («Правда», 27–28 марта 2007 г.)[111]. Там он заявил, что «впервые более чем за 100-летнюю историю наша партия (КПРФ – В.С.) ставит в таком широком (!!!) аспекте русский вопрос», в том числе и о русской культуре. Получается, что не было ни Ленина, ни партии большевиков, ни Великого Октября, ни культурной революции, ни самой Советской власти, которые обошли вниманием русский народ и русскую культуру… Но вот появился Зюганов – и «впервые за 100 лет» поставил вопрос. Комментарии, как говорится, излишни…

Теперь он делает новое «открытие» на ХIV пленуме ЦК КПРФ, заявив, что «восстановил свободу совести для коммунистов»… («Правда», 11 октября 2012 г., с. 4). И  излагает свою версию относительно того, как Ленин решал этот вопрос внутри партии. Приводится ленинская цитата начала ХХ века о том, что «мы должны допускать» и «сугубо привлекать всех рабочих, сохраняющих веру в бога, в с.-д. партию». А дальше следует зюгановская трактовка того, что  и «КПРФ принимает в свои ряды верующих с одним (!!!) лишь ограничительным условием: никакой пропаганды религиозных взглядов внутри (!!!) партии. Этот подход был определён Лениным» (выделено самим автором).

Как, оказывается, всё просто и однозначно! В действительности, Зюганов излагает не точку зрения Ленина, а свою собственную, упрощая и выдёргивая из Ленина то, что может прикрыть его богоискательство и оппортунистическое двурушничество. В работе «Об отношении рабочей партии к религии» Ленин показывает всю сложность и неоднозначность данной проблемы:

1) «Социал-демократия безусловно обязана выступать с изложением своего отношения к религии»;

2) «Все современные религии и церкви, все  и всяческие религиозные организации марксизм рассматривает всегда, как органы буржуазной реакции, служащие защите эксплуатации и одурманению рабочего класса»;

3) «И в то же время… Энгельс неоднократно осуждал попытки людей, желавших быть «левее» или «революционнее» социал-демократии, внести в программу рабочей партии прямое признание атеизма в смысле объявления войны религии». «Шумливое провозглашение войны религии» Энгельс «трактует как глупость. Это – лучший способ оживить интерес к религии»;

4) «Для людей, неряшливо относящихся к марксизму, для людей, не желающих думать, эта история есть комок бессмысленных противоречий и шатаний марксизма: какая-то, дескать, каша из «последовательного» атеизма и «поблажек» религии»…;

5) В действительности «тактика марксизма по отношению к религии глубоко последовательна и продумана Марксом и Энгельсом»;

6) «Мы должны бороться с религией. Это – азбука всего материализма и, следовательно, марксизма. … Марксизм идёт дальше. Он говорит: надо уметь бороться с религией…»

7) «Марксист должен уметь учитывать всю конкретную обстановку, всегда находить границу между анархизмом и оппортунизмом», т.е. «не впадать ни в абстрактный, словесный, на деле пустой «революционаризм» анархиста, ни в обывательщину и оппортунизм мелкого бу, повествуется о том, как Ленин решал религиозно-церковный вопрос, в том числе внутри партии;ржуа или либерального интеллигента, который трусит борьбы с религией»…;

8) «… Следует решать все частные вопросы» с указанной точки зрения… «Часто выдвигается вопрос, может ли священник быть членом с.-д.»… «Нельзя раз навсегда и для всех условий объявить, что священники не могут быть членами социал-демократической партии, но нельзя раз навсегда выставить обратное правило. Если священник идёт к нам для совместной политической работы и выполняет добросовестно партийную работу, не выступая против программы партии, то мы можем принять его в ряды с.-д. … Но, разумеется, подобный случай мог бы быть редким исключением даже в Европе, а в России он и совсем уже мало вероятен»;

9) «Мы должны не только допускать, но сугубо привлекать всех рабочих, сохраняющих веру в бога, в с.-д. партию, … но мы привлекаем их для воспитания в духе нашей программы, а не для активной борьбы с ней. Мы допускаем внутри партии свободу мнений, но в известных границах, определяемых свободой группировки: мы не обязаны идти рука об руку с активными проповедниками взглядов, отвергаемых большинством партии»;

10) «Можно ли при всех условиях одинаково осуждать членов с.-д. партии за заявление: «социализм есть моя религия»…? Нет. … Положение: «социализм есть религия» для одних есть форма перехода от религии к социализму, для других – от социализма к религии»[112].

Мы специально сделали краткий «конспект» ленинской работы «Об отношении рабочей партии к религии», чтобы показать: зюгановское «восстановление свободы совести для коммунистов» ничего общего не имеет с позицией В.И. Ленина. Ленин, допуская приём верующих рабочих в партию, видел в этом: а) классовое сплочение пролетариата во имя революции и победы социализма; б) воспитание в духе марксизма и партийной программы; в) их переход от религии к социализму. Но при этом он всегда исключал идейный компромисс с религией и церковью, предъявлял особые требования к коммунистам, вставшим на путь богоискательства и богостроительства. «Всякая, даже сама утончённая, самая благонамеренная защита или оправдание идеи бога есть оправдание реакции» «Всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой есть невыразимейшая мерзость…» «Разговаривать с людьми, пустившимися проповедовать соединение научного социализма с религией, я не могу и не буду. … Спорить нельзя, трепать зря нервы глупо». «Всякий человек, занимающийся строительством бога или даже допускающий такое строительство, оплёвывает себя худшим образом…»[113] и т.д.

«В оргбюро ЦК. Я за исключение из партии участвующих в обрядах. 30/V» (1919)[114].

Ничего этого Зюганов не сказал и не мог сказать на пленуме ЦК КПРФ. Зюгановская «свобода совести» на деле означает окормление в религиозном духе членов КПРФ, возвращение их от социализма к религии. И это Зюганов делает постоянно:

а) за 20 лет он создал целую серию богоискательских сочинений и внедрил их в партию;

б) он открыто, даже на пленумах ЦК, поздравляет коммунистов с днём «святой Пасхи», «Красной горки», в газетах печатает клерикальные послания «братьям и сестрам»;

в) он открыто прославляет деятельность церкви, заявляя, что голос КПРФ и РПЦ сливаются;

г) он раскалывает и партию, и в целом ряды трудящихся, заявляя, что «именно религиозная часть патриотического движения является одним из главных хранителей идеалов…»[115].

О единении КПРФ и РПЦ Зюганов говорит все годы своего правления. «Голос Русской православной церкви и Компартии Российской Федерации звучат, нередко сливаясь»[116]. Можно только пожелать успеха на поприще прозелитизма горячему приверженцу обретённой им веры и нового мировоззрения. Сейчас в стране идёт обсуждение вопроса о создании молельных комнат в учебных заведениях. Руководство КПРФ вполне могло бы подхватить эту идею («сливаться» – так «сливаться» до конца с РПЦ!) и создать молельную комнату в президиуме ЦК, например, в приёмной Зюганова. Пришёл некто, помолился, причастился – и на встречу к самому «патриарху всея КПРФ – с трепетом в груди. Благодать-то какая (не перепутать с блажью)! Со стороны допущенного на приём прихожанина – к САМОМУ! – вполне очевидное выражение «благомыслия», «благонамеренности», «благонадёжности», «благотерпения», «благоугождения» и возможно даже «благоухания» (никаких тебе «кротов» и дерзничающих критиков – КПРФ не то место!). А со стороны БЛАГОДЕТЕЛЯ – сплошная «благотворительность», «благосердие», «благосклонность». Они могут быть разными: а) кому проходное место в списке кандидатов в депутаты; б) кому «добро» на издание очередного оппортунистического, богоискательского опуса, но под сиятельной» фамилией; в) кому, – а это чаще всего! – порция банальной политинформации о том, откуда «я вчера приехал и что там увидел безобразного»…

Зюганов взял на себя тяжёлую и безответственную миссию представлять РПЦ в качестве защитницы социальной справедливости и равенства, «печалующейся о тяжелейшей судьбе наших соотечественников»[117]. Но он уклоняется от выполнения «едва ли не главной для» коммунистов задачи: «разъяснение классовой роли церкви и духовенства в поддержке черносотенного правительства и буржуазии в её борьбе с рабочим классом». Он в упор не видит, что «церковь требует особого положения в обществе», как это было уже в прошлом столетии, она «выше государства, как вечное и божественное выше временного, земного… Перед нами чистый клерикализм»[118]. Он не «замечает», как РПЦ фальсифицирует отечественную историю, клевещет на революцию, Ленина, КПСС, СССР, социализм. «Историческое прошлое СССР сегодня для каждого из нас без исключения стало вопросом и испытанием на нравственную и гражданскую (а для кого-то и художественную) состоятельность. – справедливо писала доктор культурологии Л.А. Булавка. – И здесь ни какой капитал и никакие чины не могут спасти от исторической презренности, на которую уже и навсегда обречены, мелкие и жалкие в своём падении, те, кто являет сегодняшнюю российскую власть и служит ей опорой»[119].

Высшие иерархи РПЦ не устают обличать Советский Союз. «Наверное, никогда не будет больше такого государства, как Советский Союз, да, наверное, и не нужно, чтобы такое государство появлялось» – заявлял митрополит Кирилл (Гундяев). (Цит. по: «Литературная газета», 26 октября–1 ноября 2005 г., № 44 (6045). 3 июня 2009 года во время литургии в Сретенском монастыре состоялось заявление Патриарха Московского и всея Руси Кирилла (Гундяева): «Каждый имеет право на собственное толкование истории, и учёные объясняют её по-своему. У Церкви же есть право духовно прозревать исторические пути народа; у верующего человека есть право и возможность видеть руку Божию в своей жизни, в истории Отечества своего и понимать, что есть Божие наказание. … Некоторые недоумевают: «Почему же такой страшной и кровопролитной была последняя война? (Великая Отечественная 1941–1945 гг. – В.С.). Почему так много народа погибло? … Сие было наказание за грех, за страшный грех богоотступничества всего народа, за попрание святынь, за кощунство и издевательство над церковью, над святынями, над верой. … Наказание Божие – это явление правды Его, это явление Божественной справедливости» (Цит. по: газета «Русский вестник», 2009, № 12 (779). С. 2). Много было кощунственных заявлений за годы контрреволюции, но это бьёт все рекорды социальной ненависти и клеветы.

В 2010 году неизвестные подонки взорвали памятник В.И. Ленину в г. Пушкине. На этот варварский акт откликнулся в интервью информагентству «Русская линия» председатель синодального отдела РПЦ по взаимодействию с вооружёнными силами и правоохранительными органами протоиерей Смирнов Дмитрий. «Конечно, такие действия молодых людей, решивших уничтожить памятник этому кровопийце, вполне закономерны. – заявил представитель РПЦ. – Я вообще очень рад, что у нас есть такие молодые люди, которые борются с коммунистическими идолами…» (Цит. по: газета «Советская Россия», 11 декабря 2010 г., № 136 (13498), с 2). Лютый антисоветчик и антикоммунист не взрывал сам памятник, но нечто подобное изрыгал по телевидению: «Эту вонючку из Мавзолея надо отправить на Луну».

О том, что РПЦ в лице своих самых видных иерархов занимает такую позицию, удивляться не стоит. Она тем самым выражает свою классовую — идеологическую, политическую и нравственную сущность. Не стоит удивляться также и тому, что руководство КПРФ молчит, не даёт публичную и официальную оценку чудовищным по своей сути антикоммунистическим акциям церковников. Ведь их голос нередко «сливается вместе»… Таков в действительности «марксистский» облик Г. Зюганова и его сообщников. А то, что он представил на XIV пленуме ЦК КПРФ, то была лишь злая пародия на Марксизм, на деятельность Партии Коммунистов.

 

VII. «Безыдейная организованность –
бессмыслица» (В.И. Ленин)[120]

 

Дабы придать псевдомарксистской схоластике и демагогии некий налёт деловитости, Зюганов целый раздел посвятил «союзу народно-патриотических сил». От него так и повеяло знакомыми фразами, обещаниями, громкими рассуждениями о пользе такого союза. Пересилив себя, он даже начал говорить о единстве пролетарского интернационализма и народного патриотизма и выдвинул лозунг «Пролетарии и патриоты, объединяйтесь!» («Правда», с. 4). Казалось бы, какой конструктив, какие замечательные перспективы открываются перед левыми силами! Но не зря В.И. Ленин предупреждал: «побольше недоверия к парадным выступлениям, побольше мужества глядеть прямо в лицо серьёзным политическим реальностям»[121].

Если действительно посмотреть политическим реальностям в лицо, то надо признать, что зюгановцы способны только разрушать, но не объединять левые силы в современной России:

• разрушено само идейное единство КПРФ, она поделена на сторонников Зюганова и его противников, на верующих и атеистов, даже на… марксистов и марксистов-ленинцев и т.д. Она лишена научного марксистко-ленинского мировоззрения и превращена в рыхлый конгломерат стихийного протестного недовольства. Но протестное недовольство усилиями зюгановцев не переводится в классовую борьбу. Им для получения думских мандатов достаточно и стихийного протеста. Разрушение КПРФ происходит совсем не случайно, не по одному лишь невежеству и недомыслию оппортунистического предводителя партии. Всё,  что он сделал и ещё сделает ( Я не верю, что XV съезд вдруг «очнется» и прогонит двурушника из своих рядов) – это сознательная горбачевско-яковлевская линия на уничтожение остатков именно ленинской партии коммунистов, на реставрацию буржуазного уклада в стране, ибо сам он -  типичный представитель народившегося паразитического класса необуржуазии. А. Яковлев еще 2004 год приветствовал своего «неожиданного» преемника, давая ему следующую политическую оценку: «Мне очень будет жаль, если сместят Зюганова. Он очень хорошо справлялся с задачей огромной исторической важности – развалом КПРФ, уничтожением отживших химер…»(Цит. по: газета «Комерсант»,  N 118(2957), 02.07.2004);
• разрушено движение НПСР, призванное в самом начале помогать консолидировать все левые, антибуржуазные, патриотические силы, оно постепенно превратилось в публичный театр перманентных скандалов, взаимных обличений, финансовых дрязг, а затем в борьбе за делёжку думских мандатов совсем развалилось;
• разрушен намечавшийся в 90-е годы широкий фронт сторонников социалистической идеи в стране в целом, в итоге многие избиратели, скрепя сердце,  голосуют за кого угодно или не голосуют вообще, но лишь бы не за Зюганова, на демонстрации и митинги ходит весьма незначительная часть не только беспартийных, но и коммунистов также;
• рухнул так называемый «красный пояс», о котором так громко трубил Зюганов, а многие его выдвиженцы, скопировав способ жизни «вождя», оказались на поверку самыми настоящими приспособленцами и верно стали служить идее реставрации капитализма;
• развалено международное движение «СКП–КПСС», с приходом Зюганова оно превращено в такой же «говорильный клуб», как и сама зюгановская КПРФ, видно, как интернационалистская солидарность в нём всё отчётливее подменяется мистическими, узко национальными, переходящими в националистические, идеями и действиями. Как и КПРФ, другие партии начинают вписываться в существующие реставрационно-капиталистические режимы.

Вот такова нынешняя реальность. И тем не менее идея объединения не умерла, она всё ещё живёт среди самых различных в политико-идеологическом, мировоззренческом и социальном выражении организаций, отдельных групп населения. Особенно отчётливо она проявляется среди левых сил и коммунистических партий. И тут сразу возникает вопрос: на каких основаниях может произойти это объединение? Ответ вроде бы найден: КПРФ призывает «Пролетарии и патриоты, объединяйтесь!» Но если с пролетариями более или менее ясно, то кто они такие – «патриоты» – это ведь «тёмный лес»… Сегодня мы живём в буржуазном обществе со всеми вытекающими отсюда последствиями. Возникший класс буржуазии тоже претендует на патриотизм: что, с ними также нужно объединяться? Но мы видим, что патриотизм этого класса не отражает общенациональных интересов, для него превыше всего интересы эксплуататорские, то есть прибыль, богатство, капитал. А капитал, говоря ленинскими словами, «выше интересов отечества, народа и чего угодно…»[122].

В нашей истории начала ХХ столетия мы видели как проявляется патриотизм заводчиков, фабрикантов, помещиков, всех тех, кто развязал Гражданскую войну. «Ведь как бы ни вещали белые генералы о своём патриотизме, но факты остаются фактами: они призвали в страну иностранные войска и воевали против красных в союзе с интервентами… – делает очень точный вывод Ю.И. Семёнов – … Со стороны красных война была не только классовой, но и отечественной. Красные были не только революционерами, но и патриотами. Белые режимы были одновременно и антинародными, и антинациональными. Поэтому с неизбежностью рухнули. Большевики победили, ибо за ними шла большая часть народа»[123].

Из этой характеристики выдающегося учёного следуют, по крайней мере два вывода:

1) сказанное им, а это соответствует исторической правде, не оставляет камня на камне от утверждения Зюганова, что «примирение между Советским государством и всеми верующими состоялось» лишь «в годы Великой Отечественной войны». Гражданскую войну (1918–1922 гг.) выиграли те самые верующие, которые и составляли основную массу населения. Они воевали за Советскую власть, которую сами родили и пестовали;

2) становится ещё более понятно, что скрывается за зюгановским лозунгом «Пролетарии и патриоты, объединяйтесь!»: это перелицованный призыв соединить «белых и красных», т.е. богатых и нищих, олигархов и обворованных ими людей, абрамовичей, сердюковых и миллионы рабочих, крестьян, солдат, всех обездоленных. А  это уже звучало, и как всякая фантазия, с треском провалилась… Самое примечательное, что Зюганов в упор не видит другие коммунистические организации и кружки, тысячи коммунистов, не находящихся ни в одной из них. Он их боится, а многих просто ненавидит…

Никакого объединения вокруг зюгановского призыва не будет! Он не может предложить пролетариям никакой идеи, кроме мелкобуржуазной, оппортунистической. А безыдейная организованность – это бессмыслица! На каких же основаниях можно сегодня объединить левые силы, собрать в единую организацию всех коммун истов? На мой взгляд, они состоят в следующем:

• во-первых, в условиях контрреволюции, разгула клерикализма, правого оппортунизма научным, идейно-мировоззренческим, политическим критерием и основанием для объединения выступает марксизм-ленинизм, само отношение к личности В.И. Ленина, его политическому опыту и наследию;
• во-вторых, в условиях разгула националистических, мелкобуржуазных настроений и действий, похоронивших СССР, решающее значение приобретает интернационализм и возвращение великого девиза «Пролетарии всех стран, все трудящиеся и эксплуатируемые, соединяйтесь!»; «Ваши цепи вы можете разорвать и сбросить только сами!»;
• в-третьих, в условиях дикого антисоветизма и антикоммунизма, аморализма и тотальной преступности реставрационно-буржуазного режима историческое достояние Советского Союза, всё, что было совершено народами многонациональной державы – и в труде, и в сражениях, – является могучим фактором в объединении не только коммунистов, но и всех честных людей, коих большинство.

У нас есть всё необходимое, чтобы наполнить нашу идею глубоким содержанием и, следовательно, преодолеть многолетнюю разобщённость и обеспечить высокую организованность пролетариев, всех думающих людей, кому ненавистен хищнический капитализм.

 

---