ENGПо поводу переименования моста им. лейтенанта Шмидта Она свершилась в “цивилизованном” Санкт – Петербурге 15 августа 2007 г. Мост, носивший имя героя Первой русской революции, под видом реконструкции был переименован в Благовещенский. Произошло это (разумеется, с санкции губернатора Матвиенко) по инициативе председателя городской топонимической комиссии г-на А. Ерофеева.
Но мало того, чтобы хоть как-то “оправдать” свои палаческие деяния, в СМИ предварительно были вброшены “разоблачительные” факты: и из психушек, дескать, лейтенант не вылезал, отчего его неоднократно увольняли со службы, и женился–то на женщине “легкого поведения”, и с “Очакова” сбежал первым, и сын, оказывается, воевал в войсках Врангеля и эмигрировал.
Ну что тут скажешь г-ну Ерофееву и его смольнинским вдохновителям? Да, наверное, лучше А.С. Пушкина и не выразишься: “Толпа жадно читает исповеди, в своей подлости радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы. Он и мал, и мерзок не так, как вы. Иначе”.
И это ИНАЧЕ для топонимических питерских подлецов выглядит так.
Да, морской офицер П. Шмидт не отличался богатырским здоровьем: страдал болезнью почек, приступами невралгии, периодическими продолжительными головными болями. Однажды после выступления на митинге от сильного эмоционального возбуждения потерял сознание. И что же?! Но когда сестра Анна, желая спасти жизнь брату, попыталась освидетельствовать его как душевнобольного, он сказал своим палачам: “Оставьте. Если ненормален я, то ненормальны все 130 миллионов в России”
Да, в 19 лет он, желая спасти женщину, попавшую в непростую жизненную ситуацию, и опасаясь, что она, плачущая, бросится в Фонтанку, пожалел её и женился на ней. И что? Это благородно или же для подлецов-Ерофеевых нет? При этом он сознательно нарушал офицерский кодекс чести (дворянин мог жениться или на дворянке, или на дочери купца первой гильдии), за что и был первый раз уволен с флота, ответствуя его увольнявшим: “Есть кодекс человека”. Кстати, позднее за оскорбление чести его жены он отвесил пощечину сослуживцу, и дело запахло дуэлью. И не вина Шмидта, что женщина оказалась недостойной его высоких порывов и, фактически оставив его с сыном Женей, до 1904 г. мытарила с разводом.
Да, когда крейсер “Очаков” на прямой наводке обстреливался флагманским броненосцем “Ростислав”, он, видя, что гибнут люди, спасал взятого на палубу сына, столкнув его, прикрывая собой, на баржу с углем. И что? Г-н Ерофеев поступил бы иначе (если вообще как-то поступил)? А что сын потом оказался у Врангеля, так расстрелянный отец за сына не отвечает.
Да, увольнялся командованием он неоднократно: и по состоянию здоровья, и за независимый характер, последний раз 6 ноября 1905 г. за выступления на митингах в звании капитана II ранга.
Но всё ГЛАВНОЕ–то не в этом. А в том, что ИМЕННО он, лейтенант Шмидт, когда к нему пришли матросы с восставшего “Очакова”, прогнавшие своих офицеров, видя и понимая всю сложность и даже обреченность их дела, все–таки принял командование: «КОМАНДУЮ ФЛОТОМ. П. ШМИДТ» - и поднял 15 ноября 1905 г.в Севастополе Красное знамя Революции (а Вам не слабо так, г-н Ерофеев?) Поднял именно ОН: человек хрупкой физической конституции, тонкого душевного таланта, настоящий русский интеллигент, прекрасно игравший на виолончели, друживший с А.И. Куприным, гениальный оратор, слушая которого люди плакали и отказывались выполнять преступные приказы.
А как он любил! Встретив 22 июля 1905 г. в поезде на Дарницу Зинаиду Ивановну Ризберг, он за 40 минут смог полюбить так, что каждое слово в его дальнейшей переписке с ней – это ода высочайшей Любви!
Да, восстание было жестоко подавлено. Но сам факт возможной казни героев-очаковцев, и прежде всего Шмидта, создали вокруг неё в России такую обстановку, что посланный палач (первоначально Шмидт был приговорен к повешению, а Сергей Частник, Никита Антоненко и Александр Гладков к расстрелу) в поезде был ранен, и потому виселицу пришлось заменить расстрелом; на обер-палача адмирала Чухнина были совершены два покушения: сначала неудавшееся 18-летней Екатериной Измайлович, когда сатрап был только ранен, а девушка погибла, а 28 апреля 1906 г. на даче в Голландии выстрелом из ружья в упор негодяй получил-таки свою кару.
Самому Шмидту даже жандармы помогали организовать побег, но герой бежать отказался: “У капитана есть закон: никогда не покидать команду тонущего корабля”.
Сестре Анне он писал: “Обо всем, что я сделал – не жалею. Считаю, что поступил так, как должен поступить каждый честный человек”.
В последнем слове на суде говорил: “Жизнь среди народа, которому изменил бы, была бы страшней самой смерти. На скамье подсудимых вся стомиллионная Россия. Ей вы выносите приговор”.
В завещании называл себя так: “...Я поднял знамя революции… Пожизненный депутат севастопольских рабочих П. Шмидт”.
С Зинаидой Ризберг прощался: “Голубка моя, родная… Я думаю, что моя смертная казнь была бы полезней для народа, чем моя жизнь. Истинная храбрость может явиться только от глубокой веры в правоту дела, которое защищаешь”. Вот какая человеческая глыбина был этот лейтенант Шмидт Петр Петрович.
И что бы ни делали, как бы ни изгалялись в своих мерзостях, как говорил А. Пушкин, “подлецы” типа друга детства Шмидта лейтенанта Михаила Ставраки, руководившего расстрелом на о. Березань в1906 г., или топонимиста Алексея Ерофеева, вторично через 101 год казнившего лейтенанта Шмидта переименованием моста его имени, от них в истории уж точно останется только тире между двумя датами.
Ну, а лейтенант Шмидт ВСЕГДА был, есть и будет в Истории Человеком светлейшей человеческой Памяти и высочайшего гражданского Подвига!
И последнее. Любопытно, что фамилия военно–морского прокурора, выехавшего из Петербурга на суд лейтенанта Шмидта, была МАТВЕЕНКО. Что ж, как видно, История имеет правило повторяться. А значит, и Красное Знамя Революции тоже вновь будет поднято!
Как завещал нам пожизненный депутат рабочих лейтенант Шмидт.
Г. Турецкий, секретарь ЛК РКРП-РПК
Ленинград