ENGВести из Думы 29 июня в Гербовом зале Государственной Думе состоялась встреча президента Венесуэлы Уго Чавеса с представителями депутатских фракций Государственной Думы. В этой встрече принял участие Первый секретарь ЦК РКРП-РПК депутат Госдумы Виктор Тюлькин. Беседа продолжалась более двух часов, основное время депутаты слушали выступление самого Чавеса, а затем было задано пять вопросов, на которые получены развернутые ответы. Один из вопросов был задан Виктором Тюлькиным, которого наш корреспондент попросил прокомментировать впечатление о встрече и ответ т. Чавеса.
В.А.: встреча проходила в довольно узком кругу. Всего присутствовало порядка пятидесяти депутатов плюс венесуэльская делегация, потому как зал больше просто не вмещал. Дело в том, что депутаты "Единой России" раз за разом в течение двух-трех недель отклоняли любые предложения о предоставлении возможности президенту Венесуэлы выступить в большом зале на пленарном заседании Государственной Думы. Поэтому встречу пришлось проводить в столь камерных условиях, хотя председательствовал сам Грызлов, присутствовал ряд его заместителей и все руководители фракций. Тем не менее, в такой тесноте были и плюсы. Разговор получился более конкретным, прямым и, я бы сказал, дружеским.
Я задал вопрос на ту тему, которая меня давно волнует. А именно: насколько сам Чавес и его ближайшие соратники понимают, что социализм – это наука и насколько имеют чёткое представление о его строительстве. В том числе по строительству партии. Это чрезвычайно важный вопрос, поскольку со слов самого У. Чавеса, сегодня желающих вступить в создаваемую им партию насчитывается более пяти миллионов человек. В настоящее время Венесуэла, под решительным и заслуживающим всяческого уважения руководством Уго Чавеса решает задачу начального этапа, этапа антиколониальной борьбы, преодоления колониального наследия.
На эту тему я и задал вопрос Чавесу, обратив его внимание на то, что очень большая партия – это хорошо, но без точной (научной) программы и она может заблудиться. Советский Союз и КПСС продвинулись по пути строительства социализма намного дальше, однако в результате отступлений и ошибок и они потерпели поражение. Насколько он понимает эту опасность, и на чём основывает программную работу, на каких известных теориях, кроме опыта строительства социализма на Кубе?
Надо сказать, что Чавес абсолютно чётко понял мою озабоченность в прозвучавшем вопросе и ответил в свойственной ему манере образно и довольно точно. Он вспомнил, что Фидель Кастро, отвечая на вопрос о том, какие ошибки он совершил в начале своей революционной деятельности и какая из них была главной, ответил так: "Одна из главных моих ошибок заключалась в том, что я думал, будто кто-то знает, как построить социализм". Далее Чавес развил мысль о том, что Маркс строил теорию возможного перехода к социализму в наиболее развитых капиталистических странах. Ленин реализовал теорию с учетом слабого звена в системе империализма, т.е. уже с учётом стран третьего мира. Далее настал черед Кубы. А Венесуэла строит социализм в своих условиях с учётом, прежде всего, своей специфики.
Думаю, Чавес очень неплохо понимает важность учёта специфики ситуации и учёта расстановки сил. Поэтому он обратил особое внимание на необходимость объединения прогрессивных сил Венесуэлы, Бразилии, Эквадора, Боливии, Кубы и других латиноамериканских стран, которые вместе способны противостоять давлению американского империализма и осуществлять курс социалистического развития своих стран с латиноамериканской спецификой. Хотя, безусловно, нужно взять все лучшее из известного.
Я также думаю, что Чавес тонко понимает, я бы сказал, чувствует диалектику сочетания борьбы за независимость и за социализм. Этот момент он характеризовал словами Симона Родригеса, революционера начала двадцатого века, о том, что борьба за независимость должна быть неразрывно связана с борьбой за равенство. Но и здесь нельзя никого слепо копировать.
Конечно, специфика борьбы в Венесуэле, когда основной центр тяжести лежит на противодействии всяческому давлению американского империализма и его агентов в лице крупного капитала и крупных землевладельцев внутри самой Венесуэлы ещё во многом заслоняют от внимания товарищей вопросы теории и вопросы будущих возможных путей и вариантов построения социалистического общества. Во многом их представления о социализме связаны с возможностями параллельного развития социализма и христианства, с прогрессивной ролью национально, а часто и по-бунтарски революционно настроенных епископов. Но ясно одно: и сам Чавес, и его товарищи понимают, что социализм – это упорная борьба, борьба творческая, что гарантией безопасности революции в этой борьбе может быть только поддержка и убеждённость масс в правоте проводимой политики. Именно поэтому Чавес взял курс на формирование крупной социалистической партии. И я уверен, что он чувствует ответственность перед народом. Сам Чавес так образно описал свои чувства: когда меня бросили в тюрьму на острове, то на улицу вышли миллионы людей. Меня вынуждены были освободить. Когда я увидел эти массы людей, увидел их настроение, я понял, что я не могу, не имею права не то что предать их, нельзя не оправдать их доверие.. Когда я стал революционером-повстанцем, я не был социалистом. Когда я стал заниматься вопросами улучшения жизни большинства народа, я понял, что другого пути, кроме социалистического, просто нет.
В целом от встречи у всех осталась оптимистически-боевое настроение. И стало ещё понятнее, почему господа единороссы так ожесточенно боролись за недопущение товарища Уго Чавеса на широкую трибуну.
Интервью взял Ю. Коротков
29.06.07. Москва